- А ты знаешь, что Макс сейчас этот крест в карьере ищет? - перебил Стас.
- И что теперь делать? - Ваня беспокойно оглянулся. – Может… пусть сумка пока у тебя полежит?
Стас помедлил с ответом. Он боялся держать у себя вещи с крестами, какие бывают на могилах. Но... как признаться в этом Ване?
К счастью, в конце улицы показался отец.
- Уходите скорее! - торопливо зашептал Стас, помогая Ване собрать сумку. - Сейчас здесь такое начнется!
4
Дверь рывком распахнулась...
Ваня подбадривающе подмигнул другу и вместе с Леной поспешил удалиться.
- Эй! - замахал оброненной в спешке тетрадью Стас. - А это?!
Но Ваня уже не слышал его.
Впрочем, Стасу вскоре стало не до тетради.
С замирающим сердцем он прислушивался к каждому звуку. Вот проскрипели ступеньки крыльца... половицы в сенях... хлопнула дверь на кухню... недолгая тишина, затем - грохот падающей крышки от кастрюли: это мама узнала про обвал... опять тишина и, наконец, грозное: «Что-о-о?!», - от которого Стас зябко поежился - это папа узнал про курево.
На улице раздался страшный удар грома, и вслед за ним, в такт раскатам, как показалось от страха Стасу, послышались надвигающиеся из соседней комнаты шаги отца. Съежившись, он закрыл глаза.
Дверь рывком распахнулась, и...
Словно сто молний сверкнуло перед глазами Стаса.
- Уа-ааа! - взвыл он от боли.
- Что с тобой? - остановился от неожиданности на пороге отец.
- Ау-уб!.. - тыча пальцем в открытый рот, попытался объяснить Стас.
Отец посмотрел на леску с зубом, на ремень, на сына и развел руками, обращаясь к испуганно выглядывавшей из-за его спины жене:
- Ну что ты с таким прикажешь делать? У всех сыновья, как сыновья, а этот... выпороть и то нельзя! Ну, посмотри на него: и смех и грех!
В другой раз Стас непременно обиделся бы за такое сравнение. Но сейчас он был даже рад. Боль быстро утихала, и он с благодарностью покосился на зуб.
Мама тем временем ахала и охала, ужасалась, что ее сын мог погибнуть в карьере. Папа, перебивая ее, говорил, что курение в таком возрасте опасней любого обвала. А Стас, делая вид, что слушает их, на самом деле думал о том, что его гроза, в отличие от той, что за окном, миновала.
Но не тут-то было!
Когда разговор, казалось, уже подходил к концу, отец неожиданно вспомнил о наказании: целая неделя взаперти!
- Будешь сидеть без игрушек и плеера! - строго сказал он. – Кстати, где он?
- Да я это… Макс… взял послушать… - пробормотал Стас.
- Вернет - сразу мне. А ты сиди и думай, как собираешься жить дальше! Так сказать, о смысле своей жизни!
Отец взял рюкзак и огляделся, ища не осталось ли чего, что могло бы помешать Стасу думать о смысле жизни. Увидев забытую Ваней тетрадь, он вопросительно посмотрел на сына:
- Что это?
- Не знаю, Ванька принес! - пожал плечами Стас.
- Сейчас проверим! - отец взял тетрадь и вслух зачитал: - «Приди и виждь!», то есть «Приди и посмотри» по-русски. Историческая повесть. Ну-ка, ну-ка: «Император Деций приказал срочно собрать Совет по делу чрезвычайной важности…». Молодец Ваня! Даже на каникулах помнит о школе. Вот тебе и занятие!
5
- Как! И это ты тоже знаешь?..
- Ребята-а-а! Пошли в космонавтов играть!..
- Чур, я Гагарин – я же ведь тоже Юрий!!
- А я тогда Герман Титов!
- Андрюха, а ты кем будешь?
- А мне все равно!
- Гляди, Васька, что он делает - черный хлеб белым закусывает!
- А так вкуснее! Настоящему космонавту силы нужны.
- Да ты со своими силами уже в грузовой корабль не поместишься!
- Я? А по шее давно получал?
- Кончай спорить… Глядите, Гришка куда-то бежит! И дядя Капитон с ним…
- Может, еще кого в космос запустили? Гришка всегда всё знает! У него отец, Иван Петрович, предколхоза! Да и сам он – председатель совета отряда! Эй, Гришка-а! Ты куда?
- Куда-куда? Чего вы всё ерундой занимаетесь? Пошли лучше смотреть, как наш храм рушить будут!..
Отец Тихон услышал деликатное покашливание и, открыв глаза, увидел сидящего на краешке стула однорукого старика.
- Постой-постой… дядя Капитон? Ты?!
- Да какой же я дядя? Я и забыл, когда меня последний раз так называли… Давно уже все дедом кличут!
- А, ну да… ну да…
- А ты откуда меня знаешь? Валентина, что ль, рассказала?
- Да кто ж тебя, дядя… прости, дед Капитон, не знает? Первый плотник на всю округу! Твои срубы да баньки ни с какими другими не спутаешь. А какие ты ставни делал! С птичками, со зверьками…
- Ну! Это когда было!.. Теперь ставни не в моде. Сейчас жизнь, что сухарь с маслом: у кого занавески на окнах, у кого решетки! Погоди… А это откуда тебе известно?! Я ведь последнюю баньку лет двадцать назад срубил…
- Так ведь слухом земля полнится! Я, например, знаю и то, что с тобой еще раньше было! У тебя ведь шрам на всю спину?
- Да-а…
- Ты его на войне, когда танк за тобой по открытому полю гонялся, получил, верно?
- Да, но…
- Тот танк ты подбил, и тебе орден за это дали! Ты про тот случай в школе любил рассказывать!
- О!..
- Пионеры тебе на шею галстук завязывали!
- Э!..
- Только почему-то на каждой новой встрече ты прибавлял по танку…
- У!..
- А потом тех самых пионеров, которые тебе галстук подвязывали, ты своими руками, в саду, за то, что яблоки воровали – крапивой, крапивой!…
- Как! И это ты тоже знаешь?!
- Я много что про тебя знаю…
- Ну, всё, хватит! С меня и этого довольно! - с испугом посмотрел на отца Тихона дед Капитон. - Я лучше это… того… пойду!
- На свою любимую рыбалку? Как всегда, с сеткой?
- И не просто пойду – побегу, раз и это тебе известно! Мало ли, что ль, у меня за душой еще всякого?
- Да погоди, дед Капитон! Стой! Я больше не буду про тебя. Это я так, от радости… Сейчас тебе всё объясню! Я же ведь…
Но дед Капитон, уже больше не слушая его, соскользнул с краешка стула и, шаркая валенками, заспешил – рассказывать всем в деревне, что у них в медпункте появился прозорливый монах!
Глава четвертая
1
Птицы - и те были счастливей его!
Дверь хлопнула, отрезая Стаса от всего, что еще полчаса назад было так привычно и доступно ему. Он с досадой покосился на зуб: уж лучше бы выпороли! Проще потерпеть три минуты, чем мучиться целых семь дней!
За окном летали развеселившиеся после грозы ласточки, без умолку трещали на все голоса воробьи. Птицы - и те были счастливей его!
Не зная, чем занять себя, Стас походил из угла в угол, посидел на кровати... Он честно пытался думать о том, как жить дальше, но из этого ничего не получалось... Наконец, в соседней комнате включили переносной (Леночка наверняка назвала бы его, «перевозной!» - невесело усмехнулся Стас) телевизор, но... звук приглушили так, что нельзя было разобрать ни полслова из футбольного обозрения.
Зато родители нарочито громко - явно для него! - говорили:
- Не слишком ли мы строго с ним? – спрашивала мама.
- Строго?! Да он чудом остался жив! - отвечал ей отец. - Если бы ты своими глазами видела этот обвал!..
- Подумать страшно: солнце бы завтра встало, птицы б запели, а его бы уже не было…
- Да, еще бы немного и все - поминай, как звали!
Услышав эти слова, Стас поджался, почувствовав, как на него надвигается нечто гораздо более страшное и беспощадное, чем даже недавние шаги отца... Зачем думать о смысле жизни, если все равно придется умирать?!
Он зажал уши, чтобы не слышать папин голос, но как можно запретить молчать мыслям?.. Чтобы хоть чем-то отвлечься от них, он взял тетрадь и сощурился на приклеенную табличку с названием «ПРИДИ И ВИЖДЬ!» За титульным листом следовали страницы, плотно исписанные мелким, но разборчивым, чем-то похожим на учительский, почерком...
2
«ПРИДИ И ВИЖДЬ!» Историческая повесть
Император Деций приказал срочно собрать Совет по делу чрезвычайной важности.
Собственно, в тот 249-й год каждое совещание в императорском дворце было чрезвычайным.
Совсем недавно «Вечный Город», как гордо именовал себя Рим, пышно отметил свое тысячелетие. Но вот теперь вслед за праздниками наступали ужасные будни.
С Востока все явственней доносилось лязганье свежевыкованного оружия и нетерпеливое ржание боевых коней: то напоминала о себе Риму приходящая в былую мощь Персидская Империя.
Северные границы все громче и громче оглашали победные кличи варваров. Сама же Римская Империя сотрясалась от внутренних неурядиц.