— Безотлагательно, ваше могущество!
— Кроме того, уберите эту кровать и поставьте что-нибудь пошире и поудобнее.
— Сейчас же, ваше могущество!
Через полчаса Эфраим рассматривал себя в зеркале. На нем были серый сюртук поверх белой рубашки, черные бриджи, черные чулки и черные бархатные туфли — наряд, подходящий для повседневного ношения в замке. Одежда казалась чересчур свободной — за шесть месяцев он потерял в весе.
Эфраим решил узнать, куда вела винтовая лестница в конце коридора. Поднявшись по двадцати ступеням на верхнюю площадку, он открыл дверь, выходившую в другой коридор.
Снаружи дверь казалась частью деревянной обшивки — если бы он закрыл ее за собой, найти ее снова стало бы практически невозможно. Пока Эфраим стоял, рассматривая стену и пытаясь угадать назначение двери, из комнаты в конце коридора появилась лиссолет Стелани. Заметив Эфраима, она задержалась, но потом стала медленно приближаться, глядя в сторону. Зеленые лучи Цирсе, струившиеся через окно-амбразуру у нее за спиной, подсвечивали ее фигуру. Эфраим понял, зачем женщины рунов носили бесцветные полупрозрачные хламиды. Чем ближе подходила девушка, тем отчетливее проступал на ее лице легкий румянец. Смущение? Раздражение? Волнение? Невозможно было угадать, о чем она думала.
Стелани шла — Эфраим стоял и смотрел. Очевидно, лиссолет собиралась проскользнуть мимо, полностью игнорируя его присутствие. Эфраим чуть наклонился, почти готовый обнять ее за талию. Почувствовав его намерение, Стелани сразу остановилась и бросила на него быстрый тревожный взгляд. «Бесспорно, она красива!» — подумал Эфраим. Рунические странности, пожалуй, только усиливали ее привлекательность.
Стелани заговорила, тихо и бесцветно:
— Что заставило вас неожиданно выскочить из мерк-хода? Хотите меня испугать?
— Из мерк-хода? — Эфраим недоуменно оглянулся на приоткрытую панель в стене. — Ах да! Я и не подумал... — Уловив удивление в глазах Стелани, он оборвал себя на полуслове:
— Неважно. Если не возражаете, давайте спустимся в почетные покои. Хотел бы с вами побеседовать.
Он распахнул дверь в стене, но Стелани изумленно отшатнулась:
— Через мерк-ход?
Переводя взгляд с Эфраима на потайной ход и обратно, она не сдержала холодный смешок:
— Вас мое достоинство нисколько не беспокоит?
— Прошу прощения! — торопливо извинился Эфраим. — В последнее время я немного забывчив. Разумеется, пойдем обычной дорогой.
— Как пожелаете, ваше могущество, — Стелани ждала.
Немного поколебавшись, Эфраим, не помнивший планировки замка, направился по коридору в направлении, казавшемся самым логичным путем к парадному входу в покои кайарха.
За спиной прозвучал холодный голос:
— Вашему неотразимому влиянию угодно сперва осмотреть коллекцию гобеленов?
Эфраим остановился и пошел в обратную сторону. Молча обойдя лиссолет, он повернул в другой коридор, выходивший в фойе, откуда широкие каменные ступени, окаймленные тяжеловесными балюстрадами и старинными фонарями из кованого железа, спускались на первый этаж. Эфраим туда и направился — Стелани скромно следовала за ним. Оказавшись в приемном зале, Эфраим задержался на пару секунд, но вспомнил дорогу к покоям кайарха.
Беспрепятственно растворив высокие двери с головами медуз, Эфраим пригласил Стелани войти в галерею трофеев. Закрыв двери, он отодвинул от стола кресло, чтобы лиссолет могла сесть. Обратив к нему уже знакомый взгляд, выражавший язвительное замешательство, Стелани спросила:
— Зачем вы это сделали?
— Чтобы вы могли сесть и отдохнуть — чтобы нам ничто не мешало спокойно говорить.
— Но я не смею сидеть в вашем присутствии, на глазах у ваших предков! — воскликнула Стелани и продолжила вкрадчиво-увещевающим тоном:
— Вы же не хотите, чтобы духи мертвых напустили на меня порчу?
— Конечно, нет. Пройдем в гостиную — там портреты вас не потревожат.
— Опять же, это против всех правил.
Эфраим потерял терпение:
— Вы не желаете со мной говорить? Воля ваша — я вас не задерживаю!
Стелани грациозно прислонилась к краю стола:
— Если кайарх приказывает говорить, я не могу не подчиниться.
— Ни о каком приказе, разумеется, нет речи.
— Что вы желаете обсудить?
— Не знаю, с чего начать. По правде говоря, я в замешательстве. Мне пришлось пережить сотни странных происшествий, я видел тысячи новых лиц, посетил дворец коннатига на Нуменесе... Теперь, по возвращении, обычаи Шаррода мне непривычны.
Стелани уделила полминуты размышлению о затруднении кайарха:
— Действительно, вы кажетесь другим человеком. Раньше вы не допускали ни малейшего нарушения этикета.
— Любопытно! Хотел бы я знать... — рассеянно пробормотал Эфраим. Подняв глаза, он встретил пристальный, изучающий взгляд:
— Так, по-вашему, я изменился?
— Конечно. Если бы я не знала вас с детства, можно было бы подумать, что вас подменили — учитывая, прежде всего, вашу знаменательную забывчивость.
Немного помолчав, Эфраим ответил:
— Должен признаться, мне трудно собраться с мыслями. До вчерашнего дня я даже не подозревал, что стану кайархом. Вернувшись домой, я столкнулся с откровенной неприязнью. Меня это очень расстраивает.
Лиссолет удивилась его простодушию:
— А чего вы ожидали? Сингалисса больше не может называться «крайке» — она потеряла всякое право на пребывание в странге Бен-Буфаров. Я и Дестиан — в том же положении. Нам придется перебираться обратно в старый нудный Дизбах и заново привыкать к деревенской жизни. Здесь мы на вашем содержании. Для нас это печальный поворот событий.
— Если вы не хотите уезжать, я не настаиваю.
Стелани безразлично пожала плечами:
— Никому не интересно, что я обо всем этом думаю.
— Неправда! Меня интересует ваше мнение.
Стелани снова пожала плечами:
— Само собой, я предпочитаю Шаррод Дизбаху.
— Само собой. Расскажите мне — что происходило перед моим исчезновением в Порт-Маре? Что вы помните?
Стелани поморщилась:
— Нашу поездку в Порт-Мар нельзя назвать ни поучительной, ни забавной. Впрочем, в отеле, как вы знаете, умеют соблюдать приличия. Мы решили взять с собой Дестиана и Маэрио и прогуляться к варьете под названием «Волшебный сад» — там давали кукольное представление. Нас предупреждали о невероятной вульгарности городских нравов. Но мы вообразили себя неуязвимо толстокожими и перешли по мосту в Новый город — хотя ни у меня, ни у Дестиана эта вылазка, честно говоря, не вызывала энтузиазма. Вы спросили дорогу у молодого человека — типичного представителя гедонистической городской черни. Кстати, вы его зачем-то с собой привезли. Он провел нас к «Волшебному саду», но представление уже кончилось. Ваш знакомый — Лорта, Лорка? — настаивал на распитии вина, чтобы мы у всех на глазах вливали жидкость в пищеводы, чмокая и булькая. Простите меня за грубость — я предпочитаю выражаться откровенно. Ваш знакомый бесстыдно высмеивал вещи, о которых не имеет ни малейшего представления. Пока вы беседовали с лиссолет Маэрио — достаточно увлеченно, насколько я припоминаю, — этот Лорка возомнил о себе невесть что. Его манеры стали положительно фамильярными — он сделал несколько поистине оскорбительных предложений, простительных исключительно ввиду его полной невменяемости. Мы с Дестианом решили удалиться. Маэрио, однако, осталась с вами. Право, она проявляет чрезмерную терпимость. Когда мы вернулись в отель, кайарх Рианле уже не на шутку беспокоился. Он поручил Дестиану привести Маэрио обратно, каковое поручение Дестиан выполнил, оставив вас наедине с вашим городским приятелем.
— И через несколько минут меня одурманили зельем и отправили блуждать в космос! — воскликнул Эфраим.
— На вашем месте я расспросила бы этого Лорку — или как его там.
— А! — недовольно крякнул Эфраим, — Ему-то зачем было меня травить? Где-то у меня есть враг, способный на самые подлые проделки, но Лоркаса подозревать бессмысленно.
— У вас много врагов, — мягким мелодичным голосом сказала Стелани. — Госсо Горджетский и Сансевери, владетель Торро, оба еще не уплатили вам долг кровной мести и ожидают от вас того же. Крайке Сингалиссу и канга Дестиана ваше возвращение ставит в чрезвычайно неловкое положение. Лиссолет Маэрио обиделась на ваши настойчивые приставания в Порт-Маре. Ни она, ни кайарх Рианле не готовы вас скоро простить. Что касается лиссолет Стелани... — она прервалась и покосилась на Эфраима. От другой девушки Эфраим мог бы ожидать кокетства, но с его собеседницей оно как-то не вязалось.
— Я предпочитаю держать свое мнение при себе. В сложившихся обстоятельствах не совсем ясно, следует ли мне вообще рассматривать возможность тризмы, — закончила Стелани.
— Даже не знаю, что сказать, — пробормотал Эфраим.