Белкин соображал недолго. Пригладив вставшие дыбом волосы, вызвал двух членов парткома – Геллермана и Кузнецова, которые числись по наркомату вольнонаемными, и быстро провел с ними заседание в сокращенном составе. В результате заседания парткома было принято решение о вынесении коммунисту Новикову К. А. устного порицания за утрату партбилета при выполнении государственного задания особой важности, и в картотеке появилась учетная карточка с пометкой «дубликат». После того как оба члена парткома подписали протокол заседания, Белкин вызвал к себе коммуниста Кузнецову Веру и велел ей занести товарищу Новикову новый партбилет. Что она и выполнила с большим удовольствием, потому что «змея-Надька вцепилась в Кирилла точно клещ, а ведь ни кожи, ни рожи!..»
12
Москва, АБТУ РККА
В Автобронетанковое управление РККА Берия прибыл ровно к десяти ноль-ноль. И был неприятно удивлен: вызванные на совещание конструкторы бестолково толпились в приемной начальника АБТУ Бокиса, а замотанный дежурный капитан устало повторял:
– Товарищи, товарищи! Товарищ комдив задерживается, подождите. Подождите, я говорю! Ну, вот присядьте, подождите…
Тут он соизволил заметить Берию, но из-за того, что тот, по своему обыкновению, был в штатском костюме, принял его за очередного конструктора. Он открыл папку и повел карандашом по списку, одновременно бормоча:
– Фамилия? Придется подождать: товарищ комдив задерживается…
– Фамилия – Берия, – сообщил Лаврентий Павлович любезно. – Мы пока начнем, а когда товарищ комбриг прибудет, проведите его к нам.
– Какой комбриг? – обалдело спросил капитан.
– Комбриг Бокис,[71] – столь же любезно пояснил Берия и, распахнув двери кабинета, повернулся к конструкторам: – Прошу, товарищи, заходите.
– Он, товарищ нарком, комдив, – пискнул капитан. – Комдив, а не комбриг…
– Вы, капитан, не в курсе, – лучезарно улыбнулся Берия. – Уже комбриг. А не появится в течение пятнадцати минут, то – полковник.
Войдя в кабинет и прикрыв за собой двери, Лаврентий Павлович прошел на председательское место и, усевшись в кресло, произнес:
– Начнем, товарищи, время дорого. Первыми я бы хотел послушать товарищей Барыкова[72] и Гинзбурга.[73] Прошу.
Названные поднялись и вышли на середину кабинета.
– Сейчас у нас в производстве, – начал Барыков, – следующие марки бронетанковой техники: легкие танки Т-26, а также специальные машины на их основе: ОТ-130.[74] Средние танки Т-28 и многобашенный танк прорыва Т-35…
В этот момент открылись двери кабинета и вошли еще несколько человек. Собравшиеся хорошо знали этих людей: артиллерийский конструктор Грабин, еще один артиллерист – Петров с Мотовилихи, но больше всего поразил третий человек – осунувшийся, плохо выбритый, в костюме явно с чужого плеча. Это был конструктор Сячинтов, арестованный в конце прошлого года и, наверное, так и не выпущенный – недаром рядом с ним стояли двое бойцов ГБ.
Увидев вошедших, Берия поднялся и радушно пригласил:
– Присаживайтесь, товарищи, присаживайтесь. Вот как раз товарищ Сячинтов вовремя прибыл: расскажите-ка нам о судьбе орудия ПС-3.
Названный вздрогнул, ссутулился, помолчал…
– Орудие ПС-3 разрабатывалось мной по заданию врага народа, международного шпиона Тухачевского, – начал Сячинтов монотонно, – с целью бесполезного расходования ресурсов и излишней нагрузки на оборонную промышленность. Хорошо, что товарищ Барыков вовремя раскусил…
– Ну, что там раскусил товарищ Барыков, нам не так интересно, – оборвал его Берия. – Вы нам вот что скажите, как вы думаете, почему орудие с такими высокими характеристиками не пошло в производство?
Сячинтов вздохнул, опустил голову. Барыков попытался что-то сказать, но Лаврентий Павлович резко оборвал его:
– Товарищ, разве ваша фамилия – Сячинтов? Нет? – И, повернувшись к вытащенному из-под ареста конструктору, подбодрил: – Ну, товарищ Сячинтов, смелее. Так в чем же дело?
Тот вздохнул, собираясь, и, сжав кулаки, поднял голову, твёрдо посмотрев в глаза всесильному наркому.
– На самом деле орудие требует очень тщательной обработки, а так как директора больше интересует вал, то…
– То сложное орудие в производстве всеми способами тормозят, – закончил фразу за конструктора Лаврентий Павлович. – Полагаете, что Красная Армия управится и с плохим оружием? – Берия вперил взгляд в Барыкова и Гинзбурга: – Очень ошибаетесь, дорогие наши товарищи! Я бы даже сказал: заблуждаетесь!
Лаврентий Павлович тщательно готовился к этой встрече и потому тут же выложил характеристики орудия КТ-28 и сравнил его с ПС-3. Затем методично принялся драконить танки Т-26 и Т-35.
– Медлительные, слабо вооруженные, с тонкой броней, способной предохранить лишь от винтовок и пулеметов винтовочного калибра. И вы, драгоценные товарищи, всерьез полагаете, что вот это – те самые танки, которые нужны РККА? Нужны Советскому Союзу?..
Кировцы потупились и молчали. Как ни странно, тут же занервничали руководители Харьковского паровозостроительного завода имени Коминтерна. Т-35 строился в основном на их заводе, так что директору Ивану Бондаренко и главному конструктору Афанасию Фирсову было о чем подумать. Но в этот момент с шумом распахнулась дверь и в кабинет вошел его хозяин – Густав Бокис.
Он весело улыбнулся Берии, небрежно кивнул остальным:
– Здравствуйте, товарищ нарком. Приветствую, товарищи. Извините за задержку: вчера допоздна работал, проспал…
По его слегка помятому лицу было нетрудно сделать выводы о характере вчерашней работы: о любвеобильности начальника АБТУ РККА ходили легенды. Однако Берия столь же весело улыбнулся Бокису, потом взглянул на часы:
– Вы успели, товарищ комбриг. Приведите в порядок форму: сейчас это вам будет нетрудно. Просто снимите с петлиц лишний ромб и присоединяйтесь к нам, – он рукой указал на свободное место. – Сейчас закончат доклад товарищи с Кировского завода, потом заслушаем товарищей с завода имени Коминтерна, а после уже – вам слово!
И Лаврентий Павлович снова лучезарно улыбнулся, правда, на сей раз – одними губами. Знающие Берию люди содрогнулись бы от этой улыбки. Шептались, что даже любимцы товарища Сталина – прославленный сорвиголова Чкалов и «железный Кирилл» – и те нет-нет да и передергивали зябко плечами, когда видели такую улыбку наркома.
Но Бокис то ли не знал об этом, то ли не верил, а потому, гордо выпрямившись, заявил:
– Мне, товарищ Берия, звание не вы присваивали! И я не понимаю…
Дальше продолжить он не успел. Двое неприметных товарищей в таких же штатских костюмах, как и их нарком, оборвали высокопарную речь Густава Густавовича весьма неделикатным образом – просто и без затей заломав ему руки. Причем настолько резко, что у жертвы перехватило дыхание.
Берия, тоже занимавшийся в спортзале Осинфбюро, вдруг каким-то размытым движением оказался прямо перед Бокисом.
– Приподнимите, – попросил он, и его телохранители резко вздернули висящего в заломе человека так, что его налитое кровью лицо оказалось на уровне глаз Лаврентия Павловича.
– Не понимаешь? – произнес Берия свирепо. – А что ты вообще понимаешь? Управление под руководством твоего дружка Халепского уже таких дров наломало, что впору волком выть, а ты еще добавлять взялся, гетверан! Танки лепите без ума, а бензозаправщики к ним? А грузовики – боекомплект подвозить, танкистов кормить? Сколько в РККА санитарных машин, скажи-ка нам? Молчишь? Сказать нечего?
Лаврентий Павлович сделал знак, и Бокиса уволокли. Берия прошелся по кабинету, закурил длинную папиросу «Колхида» и повернулся к конструкторам и директорам:
– Так, на чем мы остановились, товарищи? Ах, да, помню-помню. Значит, так: товарищу Барыкову – строгий выговор и предупреждение на будущее. Еще раз попробуешь, Николай Всеволодович, дурака валять – за ушко тебя, да на солнышко! Поедешь план по лесозаготовкам выполнять. Ты же вал любишь, – теперь улыбка у Берии была настоящая, веселая, – а там валить – не перевалить.
– Товарищ Гинзбург, – Лаврентий Павлович повернулся к конструктору. – С танками у вас, прямо сказать, не очень. Давайте-ка готовьте на основе танка Т-26 легкий танк с противоосколочным бронированием, а на базе нынешних Т-26, – он запнулся, словно стараясь что-то припомнить, – на базе «двадцать шестых» готовьте следующие проекты машин: бронетранспортеры мотострелков, вооруженные бронированные тягачи артиллерийских орудий, самоходные орудия непосредственной поддержки пехоты, самоходные противотанковые орудия и бронелетучки.[75] И на будущее: научитесь смело отстаивать свое мнение, товарищ Гинзбург. Да, есть шанс попасть под горячую руку, но дело – важнее.