Одним из пленников оказался худой седобородый старец с крючковатым носом и горящими гневом орлиными глазами.
– Кого вы мне притащили? – спросил де Гиссар двух дюжих дезертиров.
– Хозяин, нам сказали, что это маг.
– Маг? Маги запрещены повсюду в королевстве, кроме столицы. Кто вам сказал, что он маг?
– Булочник, хозяин. Только и успел сообщить, что в доме напротив живет маг, а потом мы его в печи вместе с булочками и зажарили!
– Молодцы. – Граф милостиво улыбнулся. Дезертиров он не любил, но они составляли постоянный, подпитывавший его армию поток. – Итак, как твое имя, старик?
– Сомбилар! – звонко произнес старец.
– Ты, говорят, – маг?
– Врут.
– Врут? Перед смертью редко кто врет, даже булочники…
Шутке хозяина посмеялись все, кто был рядом.
– Впрочем, проверить, маг ты или нет, очень просто. Тебя бросят в огонь, а маги огненной стихии не боятся.
– Глупости! – воскликнул старик. – Огненной стихии боятся все! Она не всегда убивает, но всегда меняет мага!
– Ага, что-то уже вырисовывается. Де Гиесар вытянул ноги в начищенных ботфортах, кресло под ним скрипнуло.
– Одного я не могу понять: если ты маг – почему дал скрутить себя этим двум молодцам?
– Я не обязан отвечать тебе! – воскликнул старик и стал демонстративно смотреть в сторону. Для любого другого такие вольности закончились бы кривым мечом уйгуна Райбека, однако де Гиесар не спешил. Поведение старика его забавляло.
– Да, видимо, придется тебя убить, как обычного человека.
– А я и есть обычный, только некоторые слова особые знаю, – не сдержавшись, похвалился старик.
– Например?
– А вот прикажи меня убить, а я прокляну тебя на смертном рубеже, и тогда посмотрим, сколько ты после этого проживешь… – Старик победоносно сверкнул глазами и захихикал.
Де Гиесар, побледнев, приподнялся в кресле. С одной стороны, он уже был сыт бреднями этого старика, но с другой – граф знал о проклятии на смертном рубеже – от такого не спасут ни щит, ни целая армия.
– Ты убедил меня, старик, – произнес де Гиесар, опускаясь в кресло. – И ты свободен. Можешь вернуться в свой дом, если, конечно, его не сожгли, или покинуть город.
– Меня здесь ничто не держит – я уйду, – сказал старец и, повернувшись, пошел в сторону одной из улиц, что вела к городским воротам.
Райбек посмотрел на хозяина, потом на стоявшего неподалеку старшину гельфигов Марбона – тот держал лук наготове, ожидая, что хозяин передумает. Он еще мог достать старика – тот шел не слишком быстро, однако де Гиесар как будто уже забыл о нем.
Неожиданно послышались топот и крики. Из проулка, который вел к Кузнечной Слободе, выскочило человек пять дезертиров, волочивших на веревке маленького бородатого человечка, едва достававшего им до пояса.
«Гном», – догадался граф.
Едва выйдя на площадь, дезертиры стали вопить:
– Беда, хозяин! Беда!
– Большая беда, хозяин!
– Говорите толком! И по одному! – брезгливо скривившись, потребовал граф.
– Тысячник Анувей убит!
– Как убит?! – Де Гиесар вскочил с кресла, сбросив на мостовую охотничью шляпу. – Как убит? Где?
– Да в слободе, хозяин! – заголосил рыжий дезертир, державший в руках какой-то окровавленный мешок. – Кто его убил?
– Гном!
– Гно-о-ом?! – протянул пораженный де Гиссар и уставился на маленького человечка.
– Не этот, хозяин, другой гном!
– Да, хозяин! – встрял второй дезертир. – Другой, из серебряной лавки! Сначала зарубил двух уйгунов, потом двух наших парней и последним – тысячника Анувея! Он хотел задержать гнома, когда тот попытался ускакать.
– Гномы боятся лошадей! Это каждому известно! – возразил граф.
– Так он на муле ускакал.
– На муле?! – переспросил де Гиссар и истерически расхохотался. – Это новость для меня, чтобы такой жалкий человечек, – граф кивнул на пленника, – так хорошо владел мечом.
– У него был топор, хозяин, – подсказал рыжий. – Такой огромный.
– Да и гном тот был не слабак, – дополнил другой дезертир. – У него плечи пошире моих будут. Он прыгнул на мула и поскакал, а тысячник Анувей выскочил ему навстречу и вмиг лишился головы. Гном ускакал к северным воротам и был таков. Он-то – верхом, а наши лошади на холмах остались…
– Все, хватит! – резко оборвал его граф. – Этого зачем притащили?
– Он знает, кто таков этот страшный гном.
– Знаешь? Действительно знаешь? – нависая над пленником, строго спросил граф.
Избитый гном кивнул, не ожидая для себя ничего хорошего.
– Как его имя?
– Фундинул, ваше сиятельство.
– Фундинул? Кто же научил его обращаться с топором? Что-то мне не приходилось слышать, чтобы гномы преуспевали в военном искусстве. Кузнецы, мастера по серебру – это да, но, чтобы срубить голову Анувею, быть кузнецом мало.
– Я ее принес, – неожиданно сказал рыжий.
– Что? – Слова дезертира сбили де Гиссара с мысли.
– Я принес его голову. Вот. – Рыжий показал окровавленный мешок.
– Молодец, оставь ее здесь, позже мы окажем голове Анувея надлежащие почести, а теперь возвращайтесь обратно.
– А что нам с этим делать? – спросил дезертир, указывая на избитого гнома, который уже приготовился к удару меча. Де Гиссар понял это и переменил решение – ему нравилось шокировать.
– Возьмите его с собой, пусть помогает вам отыскивать преступников, ведь ты всех здесь знаешь, гном?
– Почти всех, ваше сиятельство.
– Ну и славно. Снимите с него веревку, он не убежит.
– Спасибо, ваше сиятельство! Спасибо! – заливаясь слезами радости, лепетал гном, пока дезертиры уводили его с площади.
Де Гиссар поднял шляпу, сел в кресло и, закинув ногу на ногу, задумчиво уставился на мешок с головой Анувея. Еще недавно тысячник вел своих солдат на приступ, был тверд как кремень и вот – пал под топором какого-то гнома. Просто позор.
Дыма над Кузнечной Слободой становилось все больше, при неблагоприятном ветре он дотягивался даже до площади, и некоторые из слуг де Гиссара покашливали.
С уцелевших районов города продолжали собирать откуп – все, что в домах находилось ценного, забирали команды из дезертиров и уйгунов. Сносимых на площадь мешков с тканями, серебряной посудой и золотыми статуэтками становилось все больше, впрочем, это была привычная процедура, с той лишь разницей, что такого большого города де Гиссар никогда еще не захватывал. Раньше Коттон, помимо наемников, прикрывали гвардейцы герцога. Их гарнизон был расквартирован в половине дня пути на восток, в небольшой крепости Оллим.
Графство Оллим было совсем крохотным, и его владетель служил у герцога придворным библиотекарем. Служба давала ему немного, и основной, доход граф Оллим получал от содержания восьмисот гвардейцев, которым он поставлял пропитание и девок из единственной, но многолюдной деревни Оллима.
9
Де Гиссар скучал в своем кресле не долго. На площади появилась еще одна живописная группа в составе трех дезертиров, двух уйгунов и здоровенного орка с глупой рожей. Его макушку прикрывал нелепый шлем с многочисленными вмятинами-рубцами, а из одежды на нем были лишь солдатские ботинки, штаны из грубого полотна и кожаная жилетка с дырками от клепок – как видно, прежде на ней были доспехи.
«Доспехи – пропил», – подумал граф, продолжая рассматривать очередного пленника и отмечая, что он выглядит не таким измученным, как бывший здесь гном. Впрочем, истязать такого опасно, орк был на полголовы выше самого высокого наемника, а остатки его одежды говорили о том, что это бывалый солдат.
– Это еще кто такой? Где вы взяли этого оборванца? – с деланной строгостью в голосе спросил де Гиссар.
– Так из тюрьмы же, хозяин, – развел руками один из наемников, имя которого граф помнил, но сейчас забыл.
– Из тюрьмы? – переспросил де Гиссар и широко улыбнулся. – Что же он там делал? – Граф посмотрел на орка, адресуя этот вопрос ему, однако пленник смотрел куда-то в сторону. Казалось, его совершенно не интересовал происходивший тут разговор.
– Отвечай, ты! – крикнул один из наемников и не особенно сильно ткнул орка в спину.
– Я задолжал в кабаке, ваша милость, – нехотя ответил тот. – Платить было нечем.
– Не смей говорить его сиятельству «ваша милость»! Говори «ваше сиятельство»! – прорычал стоявший неподалеку сгорбленный уйгун Райбек, похожий на злую крысу. Он злился оттого, что орк не выказывал, страха, да и выглядел весьма внушительно, особенно по сравнению с уйгунами.
На реплику Райбека орк не обратил никакого внимания, его спокойствие начинало забавлять графа, который представлял, как вытянется лицо этого великана, когда его поставят перед смертельным выбором.
– Как тебя зовут, орк?
– Углук, ваша милость.
– Как же так получилось, что тебе нечем было заплатить? Неужели ты имеешь привычку ходить в кабак без единого гроша?
– Что вы, ваша милость! У меня с собой триста золотых дукатов было, и затеялся я в кости играть с двумя жуликами с Собачей Канавы, а они, видать, какой-то отравы в вино подмешали. Когда очнулся – денег уже нет, а рядом кабатчик стоит и уплаты требует, и стража при нем.