Я, пожалуй, могу и совсем бросить работать в «Буд<ильнике>», но думаю, что Вы этого не захотите. Лишние 30–40, а иногда и 50 в месяц, ей-богу, годятся такому пролетарию, как я. Вы удивляетесь, отчего я не послал «Тапера» в «Осколки», где он был бы помещен, когда мне угодно, и за которого я мог бы взять аванс. От души Вам спасибо, но ведь это паллиативы… Аванс отрабатывать надо, а один полный (для меня) номер та же одна ласточка, которая весны не делает. Сколько бы я ни писал и как бы часто ни посылал Вам свою прозу, мой гонорар не перестанет колебаться между 45 и 65 в месяц… Пошли я Вам сейчас целый мешок статей, и мой гонорар от этого не станет толще, ибо предел ему положен не Вами, а рамками журнала… Впрочем, мы скоро увидимся и решим всё это словесно…
Спасибо за открытие, что у Вас имеется «Сон»*. Если это что-нибудь путевое и достойное праздничного номера, то пришлите его мне. Я подвергну его переделке и вышлю немедленно*…
За разговор с Худековым спасибо*. Хотя я все-таки еще продолжаю ждать, но все-таки знаю, что час получки грядет…
Идет дождь. Боюсь, что он изгадит санный путь. Николая видел* в среду. Видел его лежащим в постели и прописал ему морфий*.
Сегодня имел честь лечить одного редактора от геморроя.
Много курьезных новостей. Когда приедете, расскажу, а пока будьте здравы, забудьте всех таперов в свете и не сердитесь. Ну стоит ли из-за пустяков… Впрочем, не оканчиваю эту фразу, ибо вспоминаю, что вся жизнь человеческая состоит из пустяков.
Иду есть.
А. Чехов.
Лейкину Н. А., 29 ноября 1885*
125. Н. А. ЛЕЙКИНУ
29 ноября 1885 г. Москва.
XI, 29.
Уважаемый Николай Александрович!
Приехав из Звенигорода, спешу ответить на Ваше письмо.
Левитан живет в Москве. «Гатчина», о которой шла речь, находится в Москве.
Сейчас еду к Николаю. Неужели я написал Вам что-нибудь похожее на белую горячку? Храни создатель. К общей беспардонщине не хватало только горячки… Николай пьет мало, но обладает способностью киснуть от 2–3 рюмок. Верую, что до delirium tremens[46] далеко. Болен он был гастритом. Насчет молока согласен с Вами, но, к сожалению, не всегда и реже всего его можно пустить в дело.
Гонорар из «П<етербургской> г<азеты>» получил.
Получил от Агафопода письмо*. Доволен своим житьем, здрав и, по-видимому, не пьет. Ждет от Вас гонорара. Вы простите московского доктора за то, что он пишет петербургскому редактору на клочке: всю мою бумагу растаскали домочадцы.
Не поехать ли мне в Болгарию? Посоветуйте-ка: Вы человек практический и с опытом…
Мне хочется туда ехать…
За сим будьте здоровы. До свиданья.
Кстати: ввиду разных дел и проч. распорядитесь в Вашей конторе, чтобы она выслала мне гонорарий не позже 5-го декабря. Перебираюсь. Адрес пока остается прежним, ибо почтальоны знают, куда я хочу переехать.
А. Чехов.
Лейкину Н. А., первые числа декабря 1885*
126. Н. А. ЛЕЙКИНУ
Первые числа декабря 1885 г. Москва.
Я переехал. Мой новый адрес: Якиманка, д. Клименкова. Для журнала может остаться прежний адрес, так как новое мое жительство почтарям известно. Сообщаю же Вам новый адрес ввиду только Вашего скорого приезда в Москву, дабы Вам не пришлось блуждать по Якиманке. Прилагаю при сем записочку моего протеже Менделевича. Уф!! Надоел пуще горькой редьки.
А. Чехов.
Я жду Вас к себе каждый день. Пальмин на меня сердится.
Лейкину Н. А., 28 декабря 1885*
127. Н. А. ЛЕЙКИНУ
28 декабря 1885 г. Москва.
28/XII.
Ну, добрейший и гостеприимнейший Николай Александрович, наконец-таки я сел за стол и пишу Вам. Поездка в Питер и праздничная галиматья совсем сбили меня с толку. Дела по горло, но сядешь писать — не пишется: то и дело начало зачеркиваешь; к больному надо ехать — проспишь или за писанье сядешь… Чтобы не сбиться с панталыку, буду писать по пунктам:
1) Все поручения исполнены с подобающими точностью, скоростью и педантизмом:
a) Ступину переданы книги по дороге с вокзала. Квитанция послана Вам 26 дек<абря>.
b) Левитану передан заказ купно с наставлением. Внушено ему, что он не знает военных фельдшеров, и рекомендовано впредь за решением вопросов жанро-бытового свойства являться ко мне, на что он дал полное свое согласие. Был он у меня два раза. Между прочим, просил меня убедительно, чтобы я написал Вам, что ему дозареза нужны 40 руб.* Сам он написать Вам стесняется страха ради иудейского*. Если можно выслать, то вышлите. Авансы противная материя, но сорок рублей не великие деньги…
c) Амфитеатрова видел и от Вашего имени предложил ему не посылать в «Осколки» того, что похерено «Будильником». Сказал: «хорошо».
d) У Печковской уже есть вывеска на раме. Баба удивилась, когда ей была предложена вывеска, и сказала, что Вы уже дали ей одну вывеску. Насчет того, что она возбудила в Вас греховные вожделения, я ей ничего не говорил: неловко было при народе…
e) Гиляровского еще не видел. Когда увижу, то передам ему Ваше поручение относительно книгопродавца, взявшего с уступкой 50%.
f) Касательно драматического гонорара и векселя Гудвиловича жду дальнейших распоряжений.
2) Сегодня послан Вам не совсем удавшийся новогодний рассказ*. Хотел написать покороче и испортил.
3) Ваши наблюдения по части московской журналистики проверяю. <…>
4) Виденные мною порядки петербургских редакций воспеваю, где только возможно. Вообще воспеваю весь Петербург. Милый город, хоть и бранят его в Москве. Оставил он во мне массу самых милых впечатлений. Очень возможно, что в данном случае, в суждении своем о Питере, мои мозги подкуплены. Ведь жил я у Вас, как у Христа за пазухой. Всё мое питерское житье состояло из сплошных приятностей, и не мудрено, что я видел всё в розовом цвете… Даже Петропавловка мне нравилась. Путаница в голове несосветимая: Невский, старообрядческая церковь*, диван, где я спал, Ваш стол, Билибин, Федя, толстый метранпаж, полотенца на стенах, борода Тимофея, Борель, Палкин, земляные груши, сиг, перинка для Рогульки и Апеля*, Сенной рынок, Лейферт… Ясно очерченной картины нет, а всё какие-то отрывки. Что ясно помню, так это рыло Апеля Апелича и целодневное молчаливо-созерцательное хождение Феди по комнатам, остальное же в тумане, точно сон… Этим туманом я обязан Вам, ибо в какие-нибудь три дня Вы навалили на мои нервы столько впечатлений, что голове в пору разорваться. А ел-то и пил я у Вас! Точно я не в Питере был, а в старосветской усадьбе… Кстати: свежих сигов в Москве нет.
Конечно, Вы и без меня знаете, как я благодарен Вам за Ваше гостеприимство и возню с моей тяжеловесной особой, но все-таки считаю нужным констатировать еще раз эту благодарность. 10 000 раз спасибо.
В заключение поздравляю Вас и всех Ваших с Новым годом, с новым счастьем. Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон и поздравление.
Билибину кланяйтесь и скажите, что я собираюсь написать ему.
П. И. Кичеев стрелялся*, но… неудачно. Пальмина еще не видел.
За сим будьте здоровы. Еще раз спасибо в квадрате.
Ваш А. Чехов.
Про Святейший синод и Сенат отец спрашивал. Сердится, что я внутри не был.
P. S. Буду писать еще. Хочется о Питере поговорить.
1886
Чехову Ал. П., 4 января 1886*
128. Ал. П. ЧЕХОВУ
4 января 1886 г. Москва.
86, I, 4.
Карантинно-таможенный* Саша!
Поздравляю тебя и всю твою юдоль* с Новым годом, с новым счастьем, с новыми младенцами*…Дай бог тебе всего самого лучшего. Ты, вероятно, сердишься, что я тебе не пишу… Я тоже сержусь и по тем же причинам… Скотина! Штаны! Детородный чиновник! Отчего не пишешь? Разве твои письма утеряли свою прежнюю прелесть и силу? Разве ты перестал считать меня своим братом? Разве ты после этого не свинья? Пиши, 1000 раз пиши! Хоть пищи, а пиши… У нас всё обстоит благополучно, кроме разве того, что отец еще накупил ламп. У него мания на лампы. Кстати, если найду в столе, то приложу здесь одну редкость*, к<ото>рую прошу по прочтении возвратить.
Был я в Питере и, живя у Лейкина, пережил все те муки, про к<ото>рые в писании сказано: «до конца претерпех»*…Кормил он меня великолепно, но, скотина, чуть не задавил меня своею ложью… Познакомился с редакцией «П<етербургской> газеты», где был принят, как шах персидский. Вероятно, ты будешь работать в этой газетине, но не раньше лета. На Лейкина не надейся. Он всячески подставляет мне ножку в «П<етербургской> г<азете>». Подставит и тебе. В январе у меня будет Худеков, ред<актор> «П<етербургской> г<азеты>». Я с ним потолкую*.