Казимир скрестил руки на груди. Качнул головой, раздумывая, а затем, тоном, не терпящим возражений, заявил:
— Я запрещаю тебе! — и поднялся на ноги, шагнув к двери.
Есеслава закусила нижнюю губу, готовая разрыдаться, а когда за отцом закрылась дверь, опустилась на лавку и закрыла лицо руками, понимая, что должна пойти против воли отца. Иначе, ей никогда не будет покоя.
Глава 11
Заснеженный лес уводил нас куда-то вперед, туда, где маячили высокие горные гребни, увенчанные шапками вечных снегов. Но снег и внизу был повсюду. На лапах сосен, обступивших дорогу, на земле и даже парил в небе, легкий, пушистый и, на наше счастье, пока редкий.
Мы покинули городок и таверну этим утром, спустя сутки после произошедшего и теперь направлялись туда, куда вел нас Роланд.
Я сидела в седле и смотрела на широкую спину ведьмака, что стало уже моей своеобразной привычкой. Рядом маячил Мрак, но мне отчего-то совсем расхотелось общаться с ним и в последние дни я даже запретила себе, как бывало раньше, касаться густой шерсти пса.
«Он не пес! — говорила я себе. — Он мужчина, которому вздумалось претендовать на ту, которой больше нет!»
Что и говорить… Я совсем не чувствовала себя той девочкой, о которой слышала из рассказа ведьмака. В моей памяти продолжали жить образы, навеянные чьим-то злым умом, но до боли привычные и родные.
«Если бы я могла спросить об этом у Агнешки! — мелькнула мысль. — Она должна знать, кто сотворил это со мной. Ведь все ведьмы находятся под ее началом!»
Вчера за ужином, который проходил еще в таверне, Роланд посмотрел мне в глаза и заявил:
— Я подозреваю, что это сделала Агнешка!
— Что? — удивилась я.
— Подобный морок слишком силен и не подвластен простой ведьме! — рассуждал мужчина. — Чтобы морок продержался столько лет, да еще так надежно… — и покачал головой.
— А кроме Агнешки, кто еще мог это сделать? — спросила я. — Старшие сестры тоже очень сильны! Я слышала, что есть и такие, что превосходят Агнешку в черной магии…
— Это враки! — отмахнулся Роланд и чуть придвинувшись ко мне со всей серьезностью заявил. — Нет никого сильнее старой ведьмы. Она такая же, как и ты — она универсал. Ей подчиняются две силы, две магии! А ведь если подумать, сколько лет нашей старушке? Ее, наверное, помнят, даже деревья, из которых сложен этот дом!
Я тогда решила, что Роланд ошибается. Агнешка при встрече была добра ко мне и, хотя не приняла в Круг, по всей видимости, имела на это причины. Я понимала, что нельзя обвинять ведьму без доказательств, но все равно, где-то в самой глубине моего сознания поселилось это подозрение, посеянное ведьмаком.
«Просто Роланд не любит ведьм!» — заявила я себе, но тут же опомнилась. Я ведь тоже ведьма и меня он, как раз, любит. Это что же получается?
— Нам придется проехать Ледяное ущелье! — голос ведьмака прервал ход моих мыслей, и я, вздрогнув, подняла на него глаза. Мужчина ехал, повернув голову ко мне и, чуть придержав Призрака, так что был едва ли на конский шаг впереди моей уставшей кобылки.
— Что за Ледяное ущелье? — поинтересовалась я.
— Я хочу тебе показать нечто интересное, раз уж, все-равно, мы проезжаем мимо.
«Пытается отвлечь от грустных мыслей!» — догадалась я и благодарно улыбнулась в ответ.
— И что там, в этом ущелье? — не удержалась от вопроса. Роланд качнул головой.
— Скоро увидишь! — ответил он и улыбнулся.
Этим утром Есеслава наконец-то решилась. Она провела целые сутки в напрасных и мучительных размышлениях, пытаясь оправдать своего отца. И еще не раз ходила к нему, умоляя дать ей карету и сопровождение, чтобы отправится к Зимовиту, но князь Казимир только мрачно качал головой и его ответ был снова и снова: «Нет!». А у молодой княжны сердце было не на месте. Дурные предчувствия сжимали грудь, и она понимала, что нечто страшное должно скоро случится.
Служанка, устраивавшая на ночь свою госпожу, с тревогой смотрела на Есеславу.
— Вы бледны, княженка! — позволила она себе заметить.
Есеслава только отмахнулась.
— Голова болит. Ступай! — и легла, укрывшись одеялом.
Служанка задула свечу и тихо притворила двери, но еще некоторое время простояла в коридоре, прислушиваясь к звукам, что доносились из-за дверей княжны. Но ничего так и не услышав, ушла, скрадывая шаг. А Еся тем временем не спала. Она думала о том, действительно ли нравится ей Зимовит настолько, чтобы ради него совершить то, на что она никогда бы просто так не осмелилась. Что сделала бы только ради действительно близкого и родного человека, затронувшего ее сердце.
«Он нравится мне!» — призналась она спустя какое-то время. Княжна верила, что у них с Зимовитом все может получится. Она даже видела свою будущее рядом с ним. Как идут вдоль реки, разлившейся весенним паводком, держась за руки. И он, ее муж, несет на руках дитя. От таких мыслей к горлу Еси подступил ком. Она закрыла глаза и заплакала. А вот сейчас утром, надевая теплые сапоги и плащ, девушка невольно вспомнила прошлую ночь и свои слезы. Затем она решительно смахнула их рукой и подошла к сундуку, в котором хранила, на самом дне, под платками и шалями, заветный кошель с деньгами. Давно она собирала их, откладывала по монетке, когда оставались от покупок и вот, как оказалось, теперь пригодились.
Девушка засунула деньги поглубже в карман, спрятанный под юбками, и вышла из комнаты, сделав вид, что собирается на прогулку.
— Куда вы, княжна? — кто-то из слуг рискнул спросить Есю, но ей стоило только посмотреть на человека сурово, как тот потупился, хотя и не ожидал подобного взора от ласковой и приветливой даже с чернью, дочери Казимира.
Уже спустившись с крыльца, княжна прибавила шагу. Ей хотелось остановится и оглянутся назад и, при этом, девушка ощущала себя то ли беглянкой, то ли воровкой. На душе по-прежнему было неспокойно. Ко всему прочему добавился жгучий стыд перед отцом, когда тот узнает, что сотворила его дочь.
«Прости, отец!» — подумала девушка, приближаясь к конюшне. К ее счастью, конюх оказался на месте. Он работал вилами, выгребая из стойла старую солому и Еся, оглядевшись, заметила свежий стог, сваленный в углу.
— Карол! — позвала мужчину княжна. Тот прервал работу, подняв взгляд на девушку, застывшую у входа.
— Панна! — узнав дочь своего господина, Карол поспешно поклонился. — Чего изволите? — спросил учтиво. Есеслава ему нравилась, как, впрочем, и всем слугам в имении. Она была добра и никогда не показывала ни словом, ни делом, что находится выше слуг. Милостиво относилась ко всем без исключения. Говаривали, что девушка немного не в ладах в рассудком, да только Карол не замечал за ней такого.
— Слишком добрая! — твердили злые языки, вспоминая тот день, когда она отговорила отца казнить родную тетку. Но Карол считал иначе.
«Это от того, что у нее большое сердце!» — говорил он и себе и другим. И вот теперь княжна стояла перед ним и с ожиданием смотрела ясным взглядом, таившим в своей глубине грусть.
— Так что панна изволит? — повторил вопрос мужчина. Княжна казалась ему странной, словно не решалась произнести то, что хотела. Но, Еся колебалась недолго.
— Седлай мне коня, — велела она, — самого быстрого, да под мужское седло!
Карол вскинул брови.
— Я хочу проехаться к реке, — объяснилась девушка и сдобрила просьбу мягкой улыбкой.
«А хозяин знает?» — хотел было уточнить конюх, но осекся, понимая, что задавать подобные вопросы молодой госпоже просто не в праве. Вместо этого, он с готовностью отложил в сторону вилы и зашел в другое стойло, где находился один из самых быстрых коней князя Казимира.
Есеслава проследила за тем, как мужчина водрузил седло на круп жеребца и начал крепить подпругу на груди животного. Внутри девушки росло беспокойство, только теперь иного характера.
«Только бы меня никто не увидел!» — подумала она и переплела пальцы рук. Сегодня ей предстояла долгая прогулка. Прогулка, подобной которой у княжны еще не было.
Горы предстали перед нами в своем великолепном величии. Возвышаясь стеной, они создавали лишь в одном месте тонкий тоннель, через который путник мог перебраться на другую сторону серых гигантов. Моя лошадка немного струсила, когда я направила ее в узкий проход, но завидев, что Призрак бесстрашно ступил в тоннель, рискнула отправится следом без особых понуканий.
Все было как всегда. Роланд ехал впереди, я — в центре, а Мрак замыкал шествие.
Мне было крайне неуютно находится словно зажатой огромными тисками. Эти серые стены, уходящие в синеву, давили своей массой и все время хотелось смотреть только вверх, ради клочка неба, что, то появлялся, то исчезал над головой.
Нервничали и я, и моя лошадь. Роланд и Призрак, кажется, чувствовали себя вполне спокойной, да и Мрак, идущий следом, не выказывал беспокойства и постепенно я заставила себя принять все как должное.