Когда их разделяло два метра, Логвинов боялся форсировать события – мало ли, выстрелит еще да сдуру и попадет. Но, когда незнакомец приблизился чуть ли не вплотную, Офицер решил рискнуть.
Шаг в сторону, левой ладонью вывернуть ствол в потолок. Большой палец правой руки мимолетным движением ставит пистолет на предохранитель; хмурый запоздало пытается нажать на спусковой крючок, раз, другой – безрезультатно. Прежде чем он понимает, что произошло, правый локоть Офицера со всего размаха врезается в его левую скулу. Выпустив пистолет, незнакомец буквально отлетает в сторону и со всего размаха врезается спиной в приоткрытые дверцы кладовки.
– Хватит! Хватит! – возопил хмурый, закрываясь руками. Кровь из рассеченной скулы стекала вниз по щеке.
– Где Серега, сволочь? – Сунув пистолет в карман, Игорь наклонился к мерзавцу, ухватил его за грудки и несколько раз хорошенько встряхнул. – Отвечай, живо!
– Какой Серега? Какой? – вопросил ублюдок. Казалось, он вот-вот заплачет. – Не знаю я никакого… Сереги!
– Хватит гнать! – прорычал Игорь сквозь стиснутые зубы. Гнев буквально распирал его изнутри. – Где хозяин квартиры?
– Я… да я без понятия… я тут так… ничо не решаю…
– Что ты не решаешь? Что?! Говори! – ревел Офицер, продолжая трясти незнакомца.
В этот момент за спиной со скрипом открылась входная дверь.
– Петруччо, ты тут чо… – послышался мужской голос.
Игорь оглянулся через плечо: еще один парень, примерно сверстник первого, бритый под ноль, стоял на пороге с пистолетом в руке. Их взгляды встретились. Казалось, они смотрят друг на друга целую вечность.
А затем парень вскинул руку с пистолетом.
Игорь прыгнул влево, упал на кухонный пол, однако выстрела не последовало.
– Деру, Кнопа! – проорал побитый Петруччо и опрометью бросился прочь из квартиры.
Игорь, спешно вытащив из кармана трофейный пистолет, направил его в дверной проем – на случай, если незваные гости все-таки решат вернуться и его прихлопнуть. Однако те, судя по воцарившейся в квартире тишине, сочли за лучшее просто свалить, пока более-менее целы.
Офицер поднялся, осторожно выглянул в коридор: никого. Входная дверь распахнута настежь, благо хоть соседи не повылазили, а то бы замаялся объясняться… Все еще надеясь догнать сбежавших ублюдков, Игорь побежал вниз по лестнице, прыгая через пять ступенек за раз.
Ему не повезло: когда он, запыхавшийся и помятый, буквально вывалился из подъезда, снаружи не было ни души. Чуть поодаль, на парковке, стояло несколько машин, и Игорь добросовестно обошел их все, заглядывая в окна в робкой надежде отыскать мерзавцев, но тщетно. Чертыхнувшись – «упустил!» – Игорь снова нырнул в подъезд и мрачно побрел на третий этаж.
Вернувшись в квартиру Сергея, Логвинов первым делом обтер рукоять пистолета тряпицей, в нее же ствол и замотал, после чего спрятал получившийся сверток обратно в карман куртки. Затем он заглянул в чулан и увидел, что на полу лежит чей-то дешевый мобильник.
Бинго?
Однако радость оказалась преждевременной.
К сожалению, падение не прошло для телефона бесследно: судя по абсолютно белому экрану, матрица благополучно крякнула, и историю вызовов Игорь посмотреть уже не мог.
А вот сообщения…
Спрятав свой мобильник в карман, Офицер поддел заднюю крышку найденного аппарата ногтем и с трудом обнажил батарейку. Телефон был достаточно древний, с одной-единственной симкой. Вытащив ее из гнезда, Игорь отбросил бесполезный аппарат в сторону и зарядил карту в свою трубку. Оставалось надеяться, что владелец хранил сообщения не в памяти телефона, а на симке.
Так и оказалось. Однако среди отправленных сообщений ничего примечательного не нашлось. А вот в черновиках любопытная эсэмэска имелась:
«Груз у нас. Везем в Боровой».
Игорь нахмурился. Прочел еще раз. Под «грузом» они, вероятно, понимают самого Серегу. Но какое отношение к заброшенному поселку в Зоне имеет его брат? Или он тоже в сталкеры подался?
Не зная, что и думать, Игорь залез в память симки и с удивлением обнаружил, что на ней вообще нет номеров. Неужели все хранилось в памяти телефона? А может, это был «одноразовый мобильник», который отморозок собирался выкинуть, едва выйдет из квартиры? Хотя какая теперь разница? Все, что у Офицера есть, – это эсэмэска, которую неизвестный так и не отправил… кому? Шефу? Подельникам? Или нанимателю?
Убедившись, что иных ответов на симке не найти, Игорь спрятал телефон в карман и снова зарылся в кучу хлама. После он облазил все комнаты, заглянул под шкафы, столы и диваны, под ванну и за бачок в туалете, но так ничего больше и не нашел.
Закончив с осмотром, Игорь без сил опустился на старый диван в гостиной, облокотился на колени и сплел пальцы рук перед собой. Итак, Сергея похитили. И те парни, Петруччо и его дружок Кнопа, если он верно истолковал сообщение на «симке», имеют к этому самое прямое отношение.
Но только зачем вообще похищать Сергея? Он небогат, да и родственников у него всего двое – брат в Искитиме и отец в Екатеринбурге, ни тот ни другой тоже в списке «Forbes» не числятся, да что там – у обоих и постоянной работы-то нет. Из всех троих Логвиновых – не считая покойной матушки – Сергей был самым толковым. В Зону, подобно брату, не шастал, трудился пять через два и ежемесячно получал довольно скромную, но вполне легальную зарплату.
И тут – на тебе.
Игорь покосился в сторону двери. Замок цел – то ли виртуозная работа отмычкой (что маловероятно), то ли Серега сам их впустил (возможно, знал похитителей).
Выключай ты уже этого внутреннего мента, осадил себя Игорь. Прошло то времечко, в органах ты давно не работаешь. Да и от рассуждений этих никакого толка по большей части: вы с Серегой хоть и созванивались периодически, хоть и захаживали друг к другу иногда, но общего у вас на самом деле не больше, чем у бывших одноклассников.
Но тогда что вообще делать дальше? Вызывать бывших коллег? А смысл? Следы борьбы в коридоре? Так на всех вещах практически – твои же, дорогой мой Офицер, отпечатки. Это ты знаешь, что случилось что-то нехорошее, потому что самолично столкнулся с двумя вооруженными отморозками. Ментам же еще докажи, что тут криминал. И, даже если докажешь, как они помогут брату, который, возможно, к вечеру уже окажется в Зоне? Расскажут о своих предположениях ФСБ? Мол, там у нас человека предположительно в поселок Боровой везут неизвестные злоумышленники, не могли бы вы посодействовать? А фээсбэшники, конечно же, люди в большинстве своем отзывчивые и совестливые, тут же побегут в самое сердце Зоны, дабы спасти одного-единственного пленника, которого, возможно, в указанном месте даже нет. Игорь невольно поморщился – до того нереальным казалось подобное развитие событий. Он немало пожил и потому давно не верил в сказки.
Так что же теперь? Самому идти в Боровой?
Логвинов закусил нижнюю губу.
Во что же ты ввязался, братишка? Почему не рассказал о своих проблемах? И кто те два отморозка, которые ошивались у тебя дома?
Видимо, ответы можно найти только в поселке на окраине Бердска.
Игорь резко встал и устремился к двери.
* * *Мыча под нос услышанный в «Радианте» мотивчик, Смычок брился. Он терпеть не мог этот акт самоистязания, однако колючую щетину – особенно на шее! – любил еще меньше.
В тот самый момент, когда он силился тупым древним станком выбрить подбородок, из комнаты раздался душераздирающий крик. Рука дрогнула, лезвие порезало кожу, царапина стало набухать кровью. Чертыхнувшись, Костя швырнул станок в раковину и, как был, в одних трусах, бросился в комнату.
Вера сидела на кровати и верещала, будто сумасшедшая.
– Что случи… – начал было Смычок, но осекся на полуслове.
Вопрос отпал сам собой. За ночь волосы девочки из русых стали абсолютно седыми. Пятилетняя девочка. Абсолютно седая. Смычок просто дар речи потерял.
– Верочка, солнышко… – Он метнулся к ней на кровать, обнял, прижал к себе и, поглаживая по седой голове, стал успокаивать:
– Ну тише, тише, маленькая… все будет хорошо…
– Папа, что со мной? – сквозь слезы пролепетала Вера. – Я вчера… вчера они такие не были!
– Тише, милая, тише… – бормотал Костя.
Глаза его предательски блестели в лучах утреннего солнца.
Все-таки настигла, добралась и до них проклятая зараза! Когда Вера только родилась, он все ждал. Но она росла на удивление здоровой, и потихоньку тревога стала сходить на нет… получается, рано обрадовался, дуралей. У иных детей давно вышедших на пенсию сталкеров и в двадцать, и в тридцать лет отклонения начинались. Кто-то плотно садился на дорогущие блокаторы, вроде иралиума, а тот, кто победней, мог и за месяц превратиться из человека в нечто, человека даже близко не напоминающее. И Смычок знал: никто не скажет наверняка, сколько в запасе у Веры – неделя или двадцать лет. Ясно лишь, что процесс запущен. И если пустить все на самотек – например, воспользоваться краской для волос и забыть о случившемся, как о страшном сне, – рано или поздно их прелестная дочурка превратится в жуткое порождение Зоны.