И ведь не выпускал же сталкер ученого из виду. Разве что тогда, когда Смычок люк на место возвращал, а Егор снизу ему светил телефоном. Зачем он вообще потащил с собой эту лабораторную крысу? На что понадеялся? На его честность? Да нет, сразу было понятно, что он лжец, каких поискать. Тогда, выходит, на собственные изворотливость и ум? Тоже вряд ли: Смычок давно усвоил, что людей надо опасаться пуще аномалий, потому как порождения Зоны хоть каким-то правилам подчиняются, а люди… Люди могут поступить как угодно.
Что ему остается? Гнуть свою линию, до последнего открещиваться от Зоны и Егора? Найдут ли они у него что-то? Да нет, в рюкзаке обычный походный набор – нож, консервы, достопамятная картошка, хлеб, ну и так, по мелочи разного: фонарик например, спички охотничьи и старая алюминиевая кружка с гнутой ручкой. Почему по канализации слонялся? Да потому, что диггер. Занавес.
Единственной ложкой дегтя – но весьма солидной и, по сути, портящей всю бочку меда – был незарегистрированный ствол (статья двести двадцать вторая, до трех лет по нынешнему Уголовному кодексу). Собственно, этой статьей его, скорей всего, и будут стращать до тех пор, пока не заговорит Егор. А тот наверняка не смолчит: тип он, видно, трусоватый, припугнут хорошенько – сдаст спасителя с потрохами, лишь бы собственную задницу прикрыть. Вполне возможно, в итоге Смычка и вовсе признают «главным злодеем» – мол, напал на отряд Егора, всех перебил, а этого на деньги «развести» собирался, для того и оставил в живых. Про майора Разуваева, конечно, говорили, что он бесподобно честный и справедливый, что плевать ему, чужак ли перед ним или институтский, виновных-де карает беспощадно… Но Костя практически не сомневался, что исключения для своих имеют место быть.
Другое дело, «свой» ли Егор?
Смычок до сих пор подозревал, что в Зону ученый потащился без разрешения руководства, по своим крайне важным делам, о которых благоразумно предпочитает помалкивать. Может ли тот факт, что Егор нечист на руку, сыграть в Костину пользу? К сожалению, вряд ли. Усачу и его прихвостням уже известно, что Смычок с Егором заодно, иначе какого черта первый вылез наружу, едва второй позвал? Так что расплачиваться за прегрешения ученого придется им обоим.
Подъехав к воротам, за которыми находилось здание института, джип наконец остановился.
– Прибыли, господа, – объявил усач и, открыв дверь, первым вылез наружу.
– А мне куда? – спросил Смычок.
– Давайте уже, вылезайте, – буркнул второй здоровяк, сидящий слева от Кости.
Сталкер без тени улыбки протиснулся к двери и выбрался из внедорожника.
– Потопали, – сказал Дмитрий Федорович, взяв Смычка за локоть.
– Куда? – уперся сталкер.
– Слушайте, ну я же попросил вас не усложнять, – нахмурился усач. – Мы и так с вами чересчур вежливы.
– Я просто интересуюсь, куда меня ведут, – сухо уточнил Смычок. – Имею право знать. Тем более что никаких «корочек» вы мне не показывали. Может, вы вообще уголовники?
– Ха! – мотнул головой усач. – Когда б еще меня уголовник уголовником назвал?
Из машины, робко озираясь по сторонам, вылез Егор. Он посмотрел было на сталкера исподлобья, но не выдержал обжигающего взгляда и снова уткнулся в землю.
– Замятина сразу к Петру Вячеславовичу, Саша, – велел Дмитрий Федорович громиле, который также покинул автомобиль. – А ты, Коля, со мной давай. А то тут господин неизвестный упирается, уголовниками на нас обзывается.
– Зачем же вы так? – покачал головой Коля, с притворным укором посмотрев на Смычка.
Костя смолчал, прекрасно понимая, что качать права бессмысленно.
Второй здоровяк тем временем повел Егора ко входу в здание. Проходя мимо Смычка, ученый шепнул украдкой:
– Это не я. Клянусь.
И вслед за Сашей устремился к проходной.
* * *Службисты привели сталкера в небольшую каморку, лишенную окон, сказали сидеть и ждать (как будто у него была альтернатива!) и, заперев стальную дверь, убыли. С рюкзаком и пистолетом в итоге все-таки пришлось расстаться, но одежду ему великодушно оставили – конечно, предварительно проверив карманы на наличие иного оружия и артефактов.
«Интересно, который час?» – подумал Смычок, опускаясь на стоящую у дальней стены раскладушку. Финальный рывок к лазейке, устроенной в старой «газели», начался около восьми (плюс-минус полчаса, ведь таймер на телефоне они тогда выставляли по солнцу), значит, сейчас, наверное, не больше девяти – сколько там они шли по канализации, сколько ехали, жалкие минуты! Ну пусть даже полдесятого. Сколько ему придется сидеть в этой импровизированной камере? До утра? Или пока Разуваев не поговорит с Замятиным? Смычок облизал пересохшие губы. Нет, торчать здесь всю ночь определенно не вариант. Лучше уж пусть сразу обвинят его в чем-то или передадут федералам для дальнейшего разбирательства, чем продержат в этой убогой каморке. Срок, проведенный в стенах Института, ему все равно не зачтется, а значит, сидеть тут совершенно бессмысленно.
Как там Света и Вера? Живы-здоровы? Ходили уже к врачу или еще нет? Ждут, наверное, когда папа вернется домой, а папа тем временем умудрился вляпаться по уши. Будь Смычок «залетным гастролером», даже в машину бы себя усадить не позволил. Но он в этом городе родился, вырос и обзавелся семьей, которую, увы, не мог никуда перевезти даже на время. Судьба-злодейка приковала сталкера к Искитиму, к инопланетной Зоне, а теперь еще и МВИК о нем прознал. Легендарная личность, ни дать ни взять, куда бы только теперь деться от этой неожиданной популярности…
По счастью, ждать до утра не пришлось. Смычок не знал наверняка, сколько прошло времени, но, по ощущениям, не больше двух часов. Услышав, как поворачивается ключ в замке, Костя встрепенулся и уставился на дверь.
Считаные мгновения спустя она приоткрылась, и уже знакомый ему службист Коля заглянул внутрь.
– Давайте на выход, – сказал он. – Шеф побеседовать хочет.
Смычок молча поднялся с раскладушки.
Шагая по коридору и ощущая затылком пристальный взгляд сопровождающего его великана, Костя только и думал о том, как невольно подвел своих любимых женщин. По всему получалось, что он уже потерял неделю и рискует потерять еще около трех лет. Что за это время случится с Верой – неизвестно. Может, уже завтра ее болезнь из относительно безвредной первой стадии перетечет во вторую, а еще через неделю – в третью, и буквально через месяц Света будет сквозь слезы смотреть, как санитары увозят бедняжку в «зомбиарий». Может, процесс затянется на долгие годы, и Костя, вернувшись из тюрьмы спустя несколько лет, обнаружит лишь, что дочь его сильно выросла со времен последней их встречи. Никто не знал наверняка, как будет прогрессировать болезнь в каждом конкретном случае, но жизнь учила не рассчитывать на счастливый исход и готовиться к самому худшему.
С такими невеселыми мыслями Костя входил в кабинет начальника службы безопасности.
– Присаживайтесь, – сказал сидящий за столом коренастый мужчина.
На вид ему было около пятидесяти, возможно меньше, но не слишком. Моложавый, крепкий, с волевым подбородком, он изучал вновь прибывшего с тщательностью антиквара, которому выпала возможность взглянуть на трехсотлетний комод, – кажется, майора интересовала каждая деталь, каждый шрам, каждое неловкое движение, способное выдать волнение сталкера. Столь пристальное внимание, разумеется, не добавляло уверенности в себе. Смычок на негнущихся ногах прошел к стулу, на который указал хозяин кабинета, и медленно на него опустился. Лицо сталкера все это время оставалось донельзя бесстрастным, хотя внутри бушевал настоящий ураган эмоций.
– Петр Вячеславович Разуваев, начальник службы безопасности, – представился мужчина и сразу подвинул к Смычку чистый лист и ручку.
– Это что? – недоуменно спросил Костя.
– Мне нужны имена, – сказал Разуваев. – Ваш спутник отказался их указывать, но вы, я надеюсь, окажетесь сговорчивей?
– Какие имена? – откашлявшись, уточнил сталкер.
– Слушайте, я тут с вами дурака валять не намерен, – нахмурился Петр Вячеславович. – Не хотите сотрудничать – ради бога. Передам вас сразу полицейским, пусть сами с вами возятся. Там и повыпендриваетесь сколько влезет.
Повернувшись к двери, он вытянул шею и воскликнул:
– Коля!
– Да, Петр Вячеславович? – Службист заглянул внутрь и вопросительно уставился на шефа.
– Уведи его с глаз моих. – Разуваев махнул рукой в сторону опешившего Кости и, зажмурившись, потер переносицу двумя пальцами.
– Постойте, я… в чем меня вообще хотят обвинить? – искоса глядя на шагающего к нему Колю, спросил Смычок.
– В незаконном хранении оружия. В хищении государственного имущества, – с явной неохотой принялся перечислять майор, вновь открыв глаза – серые, пронзительные и до жути холодные. – Точней, в пособничестве, оказанном расхитителям. Ну и за поиск и изъятие внеземных материалов уголовная ответственность предусмотрена, разумеется, но о ней вам в полиции расскажут поподробней.