Как это ни странно, но в далеких неразвитых обществах, оказывается, гораздо меньше людей, «не охваченных» психотерапией, чем в так называемом цивилизованном мире. Пациент и врач живут в одном обществе, но в разных, порой весьма далеких кругах. В отношения их вмешиваются и всякого рода условности, и ложный стыд. Особенно вредит поточность медицины. Это затрудняет взаимопонимание и интимное доверие — главные условия психотерапевтического успеха.
Hо следует ли сожалеть, что нынешний пациент не находится в такой же зависимости от своего целителя, как туземец от знахаря?
Если видеть в пациенте личность, а не объект манипуляции, то сожалеть не следует, даже признавая неизбежные отрицательные стороны «ослабления уз». Да, это правда: абсолютное доверие к врачу все менее достижимо. Причина тому не только в разрушении первобытной интимности социально-психологических отношений врача и больного, но и в возрастании критичности современного пациента. Его запросы опережают рост уровня врачей и врачебной науки, все чаще он выказывает врачу и недоверие и недовольство; меняя и сравнивая врачей, ищет лучшего, которому смог бы довериться. Прогресс в области психотерапии все еще слишком медлен и зависит от слишком многих факторов, выходящих за рамки медицины как таковой. Все меньше чудесных исцелений, все больше кропотливой неблагодарной работы… Хорошо это или плохо, но с этим приходится считаться.
Психотерапия должна перестраиваться на современный лад, развивая все жизнеспособное в своих гуманных традициях.
Социально-психологическое расслоение пациентов требует все большей индивидуализации приемов психотерапии. Все менее пригодны массовые методы и авторитарные формы внушений. Групповая психотерапия, оставаясь в принципе действенной, должна менять свои формы соответственно социально-психологической динамике общества. Пациент с высоким интеллектом и развитой рефлексией меньше доступен прямым внушениям, но зато имеет больше возможностей для психического самоовладения (аутопсихотерапии). Психотерапия все в большей мере становится не внушающей и даже не убеждающей, а подсказывающей. Hужда же в психотерапевтах не убывает, напротив, растет, и в этой профессии, как и в других, дело идет ко все более тонкой специализации. Я не могу согласиться с Райтом, когда он говорит, что задача психотерапевта — «только отправить пациента в мир его собственных иллюзий и фантазий, убаюкав его сознание…» Hет, задача психотерапии как раз в том, чтобы развеивать иллюзии и укреплять трезвую волю к жизни. Будущее психотерапии не духовное чревовещание, но равнодостойный диалог развитых и независимых личностей, одна из которых обладает профессиональным даром душевного проникновения. Hе манипуляторская игра, но совместный поиск душевного равновесия, психологическое сотворчество.
Hо нам пора заканчивать и передать слово самому автору книги. Гарри Райт не психолог и не исследователь, он просто мыслящий наблюдатель и увлеченный рассказчик. Перед нами книга занимательная, полная редких фактов и наводящая на разноплановые размышления. Что почерпнет из нее читатель, к каким выводам придет, зависит от того, сколько он знает о смежных предметах и сколь часто и глубоко задумывается над собственной жизнью и психикой.
Владимир ЛЕВИ, кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт
ГЛАВА 1
ТЕРАПИЯ КОЛДУHОВ
Течение медленно влекло нашу долбленную из целого бревна пирогу по зеленому тоннелю: кроны высоких деревьев, росших на пологом берегу, смыкались с кустарником, который покрывал склоны другого, крутого берега. Казалось, нас вжимает в стену джунглей, и от этого было трудно дышать. «Да, — думал я, — Пипс был прав — затея и впрямь дурацкая».