- А вы не знаете, кто-нибудь ею пользовался?
- С того времени мне не приходилось заходить в гараж.
- Когда вы поставили туда машину в прошлое воскресенье, там были царапины в заднем багажнике и на правом крыле?
- Я ничего там не заметил.
- Вы выходили из машины, когда катались с матерью?
Он ответил не сразу.
- Я задал вам вопрос.
- А я пытаюсь вспомнить.
- Кажется, это не трудно. Вы катались по дороге в Фонтенбло. Вы там выходили из машины?
- Да. Мы прошлись пешком по полям.
- Вы хотите сказать, по дороге, пролегающей среди полей?
- По дорожке среди лугов, справа от большой дороги.
- Вы могли бы отыскать эту дорожку?
- Думаю, что да.
- Она асфальтирована?
- Пожалуй, нет. Нет. Вряд ли.
- Где ваша жена, месье Серр? - И комиссар поднялся, не ожидая ответа. - Нам все же надо отыскать ее, не правда ли?
Глава 7,
в которой мы видим одну, потом двух женщин в зале ожидания и в которой одна из них делает знак Мегрэ не показывать вида, что они знакомы.
Уже около пяти часов Мегрэ открыл дверь, ведущую из его кабинета в комнату инспекторов, и мигнул Жанвье. Немного погодя он снова поднялся, чтобы, несмотря на жару, закрыть окно - ему мешал шум, доносившийся с улицы.
Без десяти шесть он прошел в соседнюю комнату, держа в руках свой пиджак.
- Теперь твоя очередь, - сказал он, обращаясь к Жанвье.
Жанвье и его товарищи уже давно все поняли. Еще на улице Ла-Ферм, когда комиссар приказал Серру следовать за ним, Жанвье был почти уверен, что ему не скоро удастся уйти с набережной Орфевр. Его удивляло только то, что начальник так быстро принял решение, не ожидая, пока соберет все улики.
- Она в приемной, - проговорил он вполголоса. - Мать.
Мегрэ позвал инспектора Марльё, знающего стенографию.
- Задавать те же вопросы? - спросил Жанвье.
- Те же. И любые. Какие придут тебе в голову.
Мегрэ, видимо, решил взять зубного врача измором.
Они будут сменять друг друга, будут выходить, чтобы выпить чашку кофе или пива, немного размяться, Серру же передышки не будет.
Прежде всего Мегрэ пошел к переводчику, который наконец решился снять пиджак и галстук.
- Что она теперь пишет?
- Я перевел четыре последних письма. Вот, в предпоследнем, одно место вас, может быть, заинтересует.
"Решено, милая Гертруда. Я до сих пор сама не понимаю, как это могло произойти. Однако же прошлой ночью я не видела снов, а если и видела, то не помню какие".
- Она много пишет о своих снах!
- Да. О них много говорится в письмах. И она их разъясняет.
- Продолжайте.
"Ты часто задавала мне вопрос, чего мне не хватает в жизни, и я отвечала, что ты можешь быть спокойна: я счастлива. А на самом деле я пыталась сама себя в этом убедить.
Я честно делала все возможное в течение двух с половиной лет, чтобы поверить, что я здесь у себя дома и что Г. мой муж.
Видишь ли, в действительности я знала, что это не правда, что я всегда была здесь чужой, гораздо более чужой, чем в семейном пансионе, который ты знаешь и в котором мы провели столько славных часов.