- Я сказал: двести тысяч франков...
Нотариус тоже разглядывал одно за другим суровые лица, окружавшие его, и не почувствовал ли он легкой иронии в их взглядах?
Вио плакал. Плачущим его видели в первый раз. Он держался позади всех и плакал, не пытаясь спрятать лицо.
- Двести тысяч франков... Никто ничего не скажет о такой цене?.. Господа, ваши предложения...
Какой-то шутник крикнул:
- Десять тысяч!
Ответом ему был взрыв смеха.
- Двести тысяч... Сто девяносто тысяч... Сто восемьдесят тысяч...
Женщины в черном держались на расстоянии, потому что понимали - там место не для них, но понимали они и то, что там происходит. Мальчишки крутились под ногами, и все толкали их.
- Я сказал: сто восемьдесят тысяч...
Один лишь мотор пять лет назад стоил триста тысяч франков.
- Раз!.. Два!..
Все происходящее казалось более зловещим, чем даже на кладбище, особенно из-за того, что сломанную мачту "Жанны" положили поперек судна. Люди искали глазами Вио. Все были довольны, видя бледность главного кредитора, который что-то шептал на ухо нотариусу.
Море начало прибывать. Вода поднималась, создавая течение в бухте, и кричащие чайки ловили всякие плавающие отбросы.
Кредитор первым высмотрел кого-то в толпе и наклонился к нотариусу. Тот поискал глазами, сделал какой-то жест.
- Там дают сто восемьдесят тысяч франков...
Все головы зашевелились. И все увидели Шателара, расталкивающего своих соседей, чтобы выйти вперед.
- Сто восемьдесят тысяч... Больше никто не предлагает?.. Раз...
Нотариус о чем-то переговорил с кредитором, и тот кивнул...
- .. Два!.. Три!.. Продано!..
Это было как избавление. Сразу стало можно двигаться, громко разговаривать. Все окружили Шателара, и он стал спускаться на борт с видом человека, привычного к трапам, затем подошел к нотариусу. Он вынул из кармана бумажник и протянул нотариусу документы, в то время как трое мужчин пытались увести Вио в бистро.
- Да брось ты! Он ведь не из наших! И он тут главный. Может, он тебя наймет?..
Маленькая группа людей беседовала на мосту. Некоторые из них немного расступились, и между ними смогла протиснуться Одиль, все еще в глубоком трауре, с откинутой назад вуалью из крепа.
- Эй! - крикнула она, наклонившись над илом.
Шателар не заметил ее. Нотариус показал ему на нее.
- Я здесь! - сказала она тогда, как будто он мог не разглядеть ее.
- Прекрасно! Стой там! - бросил Шателар, поворачиваясь к ней спиной и продолжая разговор.
Одиль не знала что делать. Она стояла наверху среди людей, которые рассматривали ее, но не перекинулись с ней ни словом. Она направилась было к машине, но не набралась, однако, смелости, усесться одной внутрь.
- А кто с ним будет говорить?
Речь шла не о ней, а о новом владельце. Вио обещали сказать тому, что лучшего капитана, чем Вио, не найти, не говоря уж о том, что ему надо зарабатывать на жизнь, потому что у него есть сын-студент и не совсем нормальная дочка.
Жители города все еще болтали на палубе "Жанны", и видно было, что они в прекрасном настроении.