Что касается четырехлетней Уоитки, так она была младшей из детей, толстой и невозмутимой девчонкой, с сопливым носом и лицом, всегда перемазанным едой.
- Нужно все сделать по справедливости, - рассуждали оба шурина. - До того времени, как Юбер тоже сможет работать...
- Обсудили они и вопрос о получении школьного свидетельства. Мари ела стоя; так всегда ела ее мать, так всегда едят женщины, всем прислуживающие.
Она надела передник прямо на черное платье, и никто не мог бы догадаться, о чем она думает.
- Что до тебя, Скрытница, тебе лучше устроиться в городе, у солидных людей...
Ее уже давно называли Скрытницей, но ей это было безразлично. Она не боялась ни своих дядьев, ни тети Матильды, которая как-никак была сестрой ее матери.
- Ты хоть слышишь, что тебе говорят?
Ну разумеется, она слышала! Но чего ради отвечать, если они все равно будут сердиться?
- Ты могла бы и открыть рот, когда мы тут все занимаемся твоей судьбой!
- Я остаюсь здесь!
- А что ты собираешься делать в такой дыре, как Горт-ан-Бессен? Здесь ты не найдешь ни одного места...
- Одно уже есть.
- Это где же?
- В "Морском кафе".
- Ты хочешь устроиться в кафе прямо сейчас? Чтобы кончить, как твоя сестра?
- Это говорилось в присутствии Одиль, которая и не подумала на них обидеться. Одиль ела и слушала их жалобным видом, но вид этот объяснялся скорее тем, что она замерзла на кладбище, а вовсе не какими-нибудь другими причинами. Никто ее не приглашал остаться к обеду. Ее туда, кстати, и не тянуло, но она все-таки осталась, рассудив, что ей следовало бы так поступить. Жабер поначалу был поражен ее наманикюренными красными ногтями, но теперь попривык к ним, тем более что, наевшись, он отяжелел, раскраснелся и его клонило ко сну.
Он знал, что говорили о нем, об Улитке, о Жозефе, но понятия не имел, что, собственно, они решили, а сейчас лишь ждал яблочного пирога, лежавшего, за неимением - Другого места, на кровати.
В "Морском кафе" Шателар, сидя перед окном, съел Заказанную им порцию рыбы, затем, чтобы скоротать время, сам с собой поиграл на бильярде, поскольку все разошлись по домам обедать. В конце концов он вошел на кухню, где устроились поесть хозяин с хозяйкой, и запросто уселся верхом на соломенный плетеный стул.
- Не беспокойтесь из-за меня!.. Кстати, скажите-ка, долго это еще будет там, наверху, продолжаться?
- До трех часов уж точно, - кивнул хозяин, не любивший, чтобы клиенты заходили к нему, пока он обедал.
- Что с ней будет, с этой малышкой?
- С Мари-то? Она с сегодняшнего вечера работает у нас. Она сама сюда захотела...
- И сколько же вы ей положили?
- Сто франков в месяц, жилье, стол и чаевые...
- А уборка тоже на ней?
- И уборка, и все остальное... Другая девушка увольняется, потому как, видите ли, снова забеременела...
- Давайте-ка лучше я возьму ее, - сказал Шателар.
- Кого?
- Мари, разумеется?.. Кого же еще?.. Вы знаете "Кафе Шателара" на набережной в Шербуре?
- Это ваше?
- Мое... Ну а у вас-то, как тут идут дела?
Он держался совсем как дома, рассуждая о своем ремесле, наливая кофе прямо из кофейника, стоявшего на плите.