..
Мегрэ не полез на крышу, но посмотрел в слуховое окно. Порывами налетал шквальный ветер. Слышался рокот Мёзы, и смутно виднелись ее бурные волны.
Слева, у карниза, стоял цинковый бак емкостью не менее двух кубометров, к которому, не колеблясь, и направился полицейский. Бак, по-видимому, был предназначен для сбора дождевой воды.
Машер наклонился, потом, явно разочарованный, выпрямился, еще несколько минут походил по крыше и снова наклонился, чтобы что-то поднять.
Анна молча стояла в темноте позади Мегрэ. Показались ноги инспектора, потом туловище, наконец, голова.
- О тайнике я подумал сегодня днем, узнав, что на крыше собирают в бак дождевую воду... Но трупа там нет...
- А что это вы подобрали?
- Носовой платок... Женский носовой платок...
Он развернул его, посветил своим фонарем, напрасно стараясь обнаружить инициалы. Носовой платок, очень грязный, видимо, долгое время лежал здесь под дождем.
- К этому мы вернемся позднее, - вздохнул инспектор, направляясь к двери.
***
Когда они снова очутились в столовой, то увидели, что Жозеф Питере сидит на табурете возле рояля и читает объявление. Маргарита стояла возле него, и ее шляпа с широкими полями, пальто, украшенное мелкими воланами, еще больше подчеркивали ее воздушность.
Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером в гостиницу? - обратился Мегрэ к Жозефу.
- В какую?
- В гостиницу "Мёза"! - вмешалась Анна. - Вы нас уже покидаете, господин комиссар? А я хотела, чтобы вы с нами пообедали, но...
Мегрэ уже проходил через кухню. Мадам Питере с удивлением посмотрела на него.
- Вы уже уходите?
А у старика были совсем пустые глаза. Он курил пенковую трубку и ни о чем не думал. Он Даже не кивнул комиссару.
На улице дул ветер, шумели высокие волны на Мёзе, сталкивались пришвартованные рядом баржи.
- Вы думаете, Питерсы не виновны? - спросил инспектор Машер.
- Я еще ничего не знаю. Есть у вас табак?
- Только местный... Знаете, о вас много говорят в Нанси... И меня беспокоит, что... Потому, что эти Питерсы...
Мегрэ остановился перед баржами и окинул их взглядом. Благодаря половодью, прервавшему навигацию, Живе стал похож на большой порт.
- Нужно будет купить фуражку! - буркнул комиссар, которому все время приходилось придерживать свою шляпу.
- Что они вам, собственно, рассказывали? Конечно, уверяли в своей невиновности.
Из-за шума ветра приходилось говорить громко.
Живе в пятистах метрах отсюда казался скопищем огней. Дом фламандцев вырисовывался на облачном небе, на его окна ложились желтоватые отсветы от неярких фонарей.
- Откуда они родом?
- С севера Бельгии... Папаша Питере родился где-то близ Лимбурга, на голландской границе... Он на двадцать лет старше жены, и, значит, ему теперь где-то около восьмидесяти... Он всю жизнь занимался плетением корзин... Еще несколько лет назад он держал мастерскую с четырьмя рабочими позади дома... Но теперь он совсем впал в детство...
- Они богаты?
- Говорят... Дом принадлежит им... Они даже давали деньги взаймы бедным речникам, которые хотели завести свою баржу... Видите ли, комиссар, у этих людей совсем иная психология, не похожая на нашу.