Кирилл не заметил, как пауза в его монологе затянулась. Тем временем Майя терпеливо ждала продолжения. Он нервно улыбнулся и добавил в бокал Майе шампанского. Она благодарно кивнула и внимательно посмотрела ему в глаза. Пожалуй, впервые за весь разговор их взгляды встретились. Кирилл почувствовал, как по коже побежали мурашки. Майя была хороша, чертовски хороша! Какой же он идиот! Запоздалое раскаяние, бессмысленное. Такая женщина не может долго оставаться одинокой. Догадка о том, что ее сердце уже занято другим, терзала Аюшева. Ну что на него нашло? Ведь все разрушил своими руками. Пенять не на кого.
Хорошенькие дела. Кажется, ему нужно остановиться. Куда его несет? Он хочет красиво сказать последнее «прости». Нечего витать в облаках. Ничего у них больше не получится. Он сам говорил об этом. К тому же Майя не из тех, кто прощает подобные фокусы: хочу – люблю, хочу – гоню. Это не для нее. Финальный аккорд признания о готовящейся свадьбе поставит точку в их многолетних отношениях. После того, как оно прозвучит из его уст, слухи обретут реальные очертания. Он начинает новую жизнь. Он – кузнец своей судьбы. Блага, которых ему всегда так не хватало, посыпятся ему на голову, как разноцветное конфетти. Быть может, в исполнении желаний он и найдет свое счастье.
Понимая, что разговор затянулся, Кирилл вышел на финишную прямую.
– Мы с тобой современные люди. – Он старался быть подчеркнуто вежливым и неприступным. – Обойдемся без трагедий, правда?
Практически весь его долгий монолог Майя молчала. Она реагировала поднятием бровей, едва обозначенной улыбкой. Казалось, ее больше занимает движение пузырьков в высоком бокале с шампанским.
– Да ты меня не слушаешь, Майя?!
– Нет, что ты. Ловлю каждое слово. – Она бросила на него быстрый, насмешливый взгляд. – Просто не слышу ничего такого, с чем бы хотелось поспорить. К тому же ты повторяешься.
– Я веду к тому… Одним словом… Все течет, все меняется, и наши отношения тоже.
– Твое отношение ко мне, Кирилл, только твое, – поправила его Майя, безмятежно улыбнувшись.
– Не придирайся к словам, прошу тебя.
– Что ты, я не имею такой привычки… Просто, несмотря ни на что, мои чувства к тебе остались неизменными, – сказала и пожалела об этом. Вот так она перечеркнула свою весьма правдиво сыгранную роль.
– Мне приятно это слышать, но мне нечем ответить.
– Так бывает. – Она снова улыбнулась.
– Ты ведь не станешь осуждать меня, что я не стал лгать?
– Не стану. Есть еще ложь во спасение, но у нас не тот случай, правда?
– Я понял, что тебя больше нет в моем сердце, – не реагируя на вопрос, продолжил Кирилл.
– Меня нет в твоем сердце, – прошептала Майя, вскинув на Кирилла испуганные глаза.
– Ну, не драматизируй, Майка.
– Извини, это я по инерции. – Теперь она пыталась исправить положение. Роль мученицы ей не нужна. – Не смотри так. Меня не нужно жалеть. У меня все в порядке. И у тебя все в порядке. Значит, мы поступили правильно.
– Ты такая красивая, – неожиданно произнес Аюшев.
– Я знаю. – Она постучала пальцами по столу. Признак волнения, прорвавшегося наружу сквозь плотный кордон самообладания.
– Жизнь на этом не заканчивается.
– Да? Как странно… Странно, что я еще жива, – тихо и страшно произнесла Майя. – Да и жива ли?
Она быстро допила шампанское, резко поставила бокал на стол. Повлажневшие карие глаза впились в спокойное, гладко выбритое лицо Аюшева. За весь разговор она позволила себе лишь дважды встретиться с ним взглядом. Ей было нестерпимо больно не находить в них ни пронзительной грусти, ни намеков на отчаяние. Ничего подобного. Сидящий напротив мужчина весь вечер пытался убедить ее в том, что их разрыв – это такой пустяк. Звено в длинной цепочке событий, которое разорвалось исключительно по необходимости, так сказать, по жизненным показаниям. Мол, еще немного, и он бы задохнулся от бремени сковывающей его связи, а так у него полный порядок. Оказывается, оба только выиграли, расставшись. Каждый обрел свободу и потенциальную возможность встретить новую любовь. Что Кирилл, кстати, уже и сделал. Он собирается жениться. Жениться на женщине, к которой не испытывает и сотой доли чувств, связывавших его с Майей. Она поняла это из тех слов, которые он не произнес, не посмел произнести.
Казалось, Майя должна тихо радоваться тому, как предавший ее мужчина, находясь в трезвом уме и в полном здравии, сам себе ставит капкан. Рано или поздно он попадет в него и только тогда испытает страдания, которые пришлось пережить ей самой. Страдания одинокого сердца. Они затронут его иначе, пусть не так глубоко, но и этих ощущений будет достаточно, чтобы разрушить призрачный покой, почувствовать отвращение к сытому, лишенному взаимной любви существованию. Жалкий удел.
Как странно, даже в эту минуту, когда Кирилл признался в предстоящей женитьбе, Майя не почувствовала к нему ненависти. Ей было нестерпимо больно, обидно, жалко его. Жаль себя и оставшихся в прошлом прожитых лет. Все зря. От нее избавились как от ненужной старой одежды. Нет, хуже. Старую одежду можно повесить в шкаф, время от времени доставать, осматривать, любоваться и снова водружать на хранение. Так может продолжаться до тех пор, пока вещь не обретет нового хозяина или не окажется на свалке. Майю выбрасывали сразу, без сожаления, безвозвратно.
– Майя, ты умная женщина. Давай останемся друзьями. – Он протянул руку ладонью вверх, но Майя не шелохнулась. Кирилл улыбнулся. – Я – твой верный друг. Помни об этом.
В этот момент она подумала, как бы он вел себя, если бы все случилось наоборот? Не он, а она дала ему отставку, а потом вот так легко протягивала руку в знак перехода их отношений в новую стадию, именуемую дружбой. Какими были бы его глаза? Неужели он мог бы так же улыбаться? Неужели его руки были бы вот так же спокойны и голос не дрожал? Ответив на все эти вопросы отрицательно, Майя медленно убрала руки под стол, впилась пальцами в колени.
– У меня достаточно друзей, Кирилл. Мужчина, которого я любила, который меня предал, не может относиться к их числу.
– Это ты сейчас так говоришь. Пройдет немного времени, и ты поймешь…
– Хватит, Аюшев. Из тебя плохой оракул. Что будет, то будет.
– Ты снова обижаешься, а напрасно. – Он чувствовал, что сказано довольно, но какая-то сила заставляла его говорить. – На работе никаких перемен не будет, не переживай. Тебя никто не станет зажимать. Никаких домогательств. Я обещаю. Ты будешь работать как раньше.
Майя пристально посмотрела на него. Кажется, он намекал на то, что, став ничьей, она может снова оказаться жертвой интриг. Здорово получается. Вероятно, он знал, что в самом начале ее работы в клинике она была вынуждена защищать свое достоинство, свою честь? Он предпочел в это не вмешиваться.
– Говоришь, никаких домогательств? Никто на меня больше не позарится в этой суперклинике? – съерничала Майя.
– Зачем ты так? Я ведь знаю, что творится вокруг.
– Всегда знал, Кирюша, или недавно прозрел?
– Всегда.
– Замечательно! – Она запрокинула голову, заразительно смеясь.
– Ты что?
– Нервы. Я, видишь ли, иногда нервничаю. – Майя опять обрела уверенность. Она снова вошла в роль женщины, жизнь которой только начинается. – У меня нет выбора. Я хочу работать на прежнем месте. Меня все или почти все устраивает. Я люблю мою работу и хорошо с ней справляюсь. Надеюсь, это замечаю не только я.
– Разумеется, – вяло подхватил Кирилл.
– А с тобой мы останемся коллегами, – добавила Майя. – Думаю, этого достаточно. Тем более что ты ведь скоро покинешь насиженное место.
– Планирую. – Аюшев не удивился, что она об этом догадалась. Он дал ей понять, что из предстоящего союза намерен получить как можно больше выгоды.
– Долго ждать ты не намерен? Хочется скорее взлететь? – улыбнулась Майя.
– Да, жаль, что все так вышло. – Кирилл вздохнул. – Была бы ты Белинская…
– О, уволь! – Фамилия невесты Аюшева резанула ее слух. Ничего более оскорбительного он сказать не мог. – Жить без взаимной любви, зная, что тебя используют, может далеко не каждая женщина. Жить во лжи – это не для меня. А что касается Белинской… Незавидная роль у твоей будущей жены.
– Тебе бы я не изменял.
– Ты садист, Аюшев, – вздохнула Майя, поражаясь собственной сдержанности, – но я на тебя не обижаюсь.
– Спасибо. Я знал, что мы поймем друг друга. Все-таки столько лет вместе. – Он переигрывал. Майя видела, как мысленно он уже мчится навстречу своему беспроблемному будущему.
– Знаю, это прозвучит банально, – не смогла не добавить она, – но ты пожалеешь о том, что сделал такой выбор.
– В тебе говорит оскорбленная женщина, Майя, – разведя руки в стороны, заметил Аюшев. Его красивое лицо стало надменным, отчужденным. Ему нравилось, что ее обида снова прорвалась. Значит, равнодушие и спокойствие напускные. Значит, она все еще любит его. Это ничего не могло изменить, но самолюбие Кирилла было удовлетворено.