Не успела она ответить, как он уже целовал ее. Его губы были такими же, как и раньше, — она не забыла их вкус. Не думая больше ни о чем, Клэри отдалась сладостным ощущениям.
Поцелуй длился бесконечно долго. Рука Джейса спустилась к ее талии, пальцы нежно поглаживали чувствительную кожу поясницы. Клэри слышала, как о борт лодки плещется вода. Она запустила руки в волосы Джейса и закрыла глаза. К реальности ее вернул чей-то сердитый крик.
Джейс отстранился и взглянул на нее с сожалением:
— Нам пора.
Клэри ошарашенно посмотрела на него:
— Что-то случилось?
— Ничего особенного. Просто вон там — парень, у которого мы украли лодку. — Джейс сел. — И он собирается позвонить в полицию.
11. Все грехи
Магнус сказал, что им нельзя пользоваться электричеством, поэтому теперь комнату освещало лишь беловато-синее пламя свечей, расставленных в круг в центре комнаты.
Внутри круга Магнус выжег пересекающиеся треугольники — пентаграмму. Между треугольниками были символы, каких Саймон раньше не видел, — не буквы и не руны. От одного их вида становилось жутко.
Изабель, Алек, Саймон и Магнус, читавший заклятие из «Запретных ритуалов», стояли у границ круга. Голос Магнуса то стихал, то становился громче, заклятие звучало мрачной молитвой.
Символы на полу начали чернеть. Председатель Мяо, сидевший в углу комнаты, зашипел и забился под кресло. Беловато-синие языки пламени взметнулись к потолку, и теперь Саймон едва мог разглядеть Магнуса. В гостиной стало жарко. Магнус бормотал все быстрее и быстрее. Его черные волосы вились спиралями, пот блестел на скулах.
— Quod tumeraris: per Jehovam, Gehennam, et consecratam aquam quam nunc spargo, signumque crucis quod nunc facio, et per vota nostra, ipse nunc surgat nobis dicatus Azazel!
В центре пентаграммы вспыхнул огонь, и по комнате разошлась густая волна черного дыма. Все, кроме Саймона, закашлялись. Дым сгущался, и в кругу появился силуэт мужчины.
Саймон заморгал. Он понятия не имел, что увидит, но уж точно не это. Мужчина. Без возраста. Высокий и широкоплечий, темно-рыжие волосы. В дорогом черном костюме и начищенных черных ботинках. На запястьях — темно-красные борозды, вероятно, следы от цепей, много лет впивавшихся в его кожу.
— Кто вызывает Азазеля? — заговорил мужчина; голос его напоминал скрежет металла.
— Я. — Магнус захлопнул книгу, которую держал в руках. — Я, Магнус Бейн.
Азазель повернулся в сторону Магнуса.
— Магнус Бейн… Я знаю, кто ты, — сказал он. — Ты — чародей, колдун, варлок…
Магнус удивленно поднял брови.
— Ты — заклинатель. Ты — убийца демона Марбаса. Сын… — продолжал мужчина.
— Эй, я бы попросил… — быстро проговорил Магнус. — Не нужно сейчас об этом.
— Почему же? — удивленно произнес Азазель. — Если тебе понадобилась помощь демона, почему ты не призвал своего отца?
Алек с удивлением взглянул на Магнуса. Тот никогда не говорил о своем отце, хотя ходили слухи, что отец колдуна действительно демон, обманом заставивший некую женщину принять его за своего мужа.
— У нас с отцом напряженные отношения, — признался Магнус. — И я бы предпочел его в это не вмешивать.
Азазель поднял руки, как будто сдается:
— Что ж, это ваши дела. Но ты держишь меня внутри пентаграммы. Чего ты попросишь за освобождение?
Магнус не ответил, но по выражению лица Азазеля было ясно, что они беззвучно разговаривают. В глазах демона, как любопытные дети, увлеченные сказкой, плясали языки пламени.
— Лилит хитра, — наконец произнес демон. — Додумалась воскресить мальца и поставить защиту, соединив его с тем, кого вы не решитесь убить! Она всегда манипулировала эмоциями.
— Но можно ли разрушить связь между ними? — нетерпеливо спросил Магнус.
Азазель покачал головой:
— Не убив обоих — нельзя.
— А есть ли какой-нибудь способ избавиться от Себастьяна, не затронув Джейса?
Это спросила Изабель, голос ее звенел; Магнус взглядом велел ей взять себя в руки.
— Боюсь, это не в моих силах, — сказал Азазель. — Я могу создавать лишь демоническое оружие. Возможно, очистить сына Валентина от зла и нарушить их связь сможет молния из длани ангела. Но… согласен вам кое-что предложить.
— Я весь внимание. — Магнус сощурил кошачьи глаза. — Говори.
— Разделить юношей и оставить одного из них в живых, нейтрализовав другого… Да, есть один способ. Но я расскажу о нем в обмен на небольшую услугу.
— Ты — мой слуга, — нахмурился Магнус. — Хочешь выйти из пентаграммы — делай, что я говорю, и не торгуйся.
— Разве дело только в моем желании? И знаешь, я уже привык — здесь пентаграмма, а там, в пустыне…
— «Мой ад везде, и я навеки в нем», — продолжил Магнус.
Азазель обнажил в улыбке металлические зубы.
— Может, ты и не гордец, как старина Фауст, но зато нетерпелив. Уверен, тебе скоро надоест наблюдать за мной, — усмехнулся он.
— Ну, не знаю… Я всегда любил смелые решения в интерьере, а ты эту комнату очень украшаешь.
— Магнус! — возмутился Алек, которому явно не нравилась идея соседства с демоном.
— Ревнуешь, маленький Сумеречный охотник? — Азазель ухмыльнулся. — Не волнуйся, твой друг не в моем вкусе. И кроме того, мне не хотелось бы злить его…
— Все, довольно, — топнул ногой Магнус. — Скажи нам, что ты хочешь, и разойдемся.
Азазель сложил руки домиком — натруженные руки рабочего с черными ногтями.
— Всего лишь одно счастливое воспоминание от каждого из вас. Что-то, что может развеселить меня, когда я скучаю в своих скалах.
— Вы хотите сказать, что, если мы согласимся, воспоминания сотрутся из нашей памяти? — насторожилась Изабель. — Захотим вспомнить о чем-то и не сможем?
Азазель прищурился, глядя на нее сквозь пламя:
— Ты кто, малышка? А… ты тоже из нефилимов… Да, я возьму твое воспоминание, и оно станет моим. И ты никогда не вспомнишь о том, что с тобой произошло. Но, пожалуйста, не навязывай мне воспоминания о демонах, убитых тобой при свете луны. Такие меня не радуют. Нет, мне нужны… личные воспоминания.
Он ухмыльнулся, и его зубы засверкали еще ярче.
— Я стар, — сказал Магнус. — У меня много воспоминаний. Я могу расстаться с одним из них, если нужно. Но я не могу говорить за других. Нельзя заставить пойти на такое.
— Я это сделаю, — быстро произнесла Изабель. — Ради Джейса.
— И я тоже, — сказал Алек.
Настала очередь Саймона. Он вдруг вспомнил, как Джейс перерезал запястье и пожертвовал ему свою кровь на корабле Валентина. Чтобы спасти Саймона, он рисковал жизнью. Возможно, Джейс сделал это ради Клэри, но Саймон все равно был у него в долгу…
— Я согласен.
— Хорошо, — кивнул Магнус. — Теперь надо вспомнить что-нибудь хорошее. По-настоящему хорошее, такое, что приятно вспоминать.
— Я готова, — первой отозвалась Изабель.
Она закрыла глаза, словно приготовилась к боли. Магнус шагнул к ней, прикоснулся пальцами к ее лбу и тихо забормотал.
Алек некоторое время наблюдал за ними, а потом тоже закрыл глаза.
Для Саймона все приятное было связано с Клэри. Но потерять память о Клэри он не мог. Тогда он вспомнил летний день на Кони-Айленде. Он сидит на плечах отца, а Ребекка бежит за ними с воздушными шарами в руке. Он смотрит на небо, разглядывая облака, и слышит, как смеется мама… Нет, только не это. Я не хочу это терять…
Он открыл глаза и увидел, как Магнус опускает руку. Саймон моргнул.
— Но я ни о чем не думал, — запротестовал он.
Кошачьи глаза Магнуса преисполнились печали.
— Думал, мой дружок…
Саймон окинул взглядом комнату, голова его кружилась. Он поймал на себе взгляд Изабель, и ему стало интересно, каким счастливым воспоминанием пожертвовала она.
Азазель, стоявший у самого края пентаграммы, протяжно зарычал. Магнус с отвращением посмотрел на него. В руках колдуна что-то сверкало, словно он держал колдовской огонь. Раз — и это что-то полетело в центр пентаграммы. Острое зрение вампира позволило Саймону увидеть, что это было: луч света, который, быстро разрастаясь, превращался в калейдоскоп образов. Лазурный океан… Колокол женского платья, лицо Магнуса и лицо голубоглазого мальчика… И еще… Азазель распростер руки и всосал в себя эту яркую солнечную картинку. Глаза демона замаслились.
— Ах! Вкусно! — довольно воскликнул он.
— А теперь исполняй свое обещание, — приказал Магнус.
Демон облизнул губы.
— Решение вашей проблемы просто. Вы освободите меня, а я заберу сына Валентина живым в ад. Он не умрет, и поэтому ваш Джейс не пострадает. Связь между ними вскоре пропадет, и ваш друг вернется к вам.
— А что будет потом? — спросил Магнус. — Мы выпустим тебя на свободу, а ты… потом ты снова позволишь себя сковать?