Поэтому пассивной субстанции через воздействие некоторого чужого насилия лишь оказывается ее право. То, что она теряет, есть сказанная непосредственность, чуждая ей субстанциальность. То, что она получает чужого, именно быть определенною, как некоторое положение, есть ее собственное определение. Но так как она положена в своем положении или в своем собственном определении, то она тем самым не столько снята, сколько совпадает лишь с самой собою и, таким образом, в возникновении своей определенности есть первоначальность. Таким образом, пассивная субстанция с одной стороны сохраняется или полагается через активную, именно поскольку последняя делает саму себя снятою; а с другой стороны действие самого пассивного состоит в том, {150}чтобы совпадать с собою и тем самым делаться первоначальным и причиною. Становление положения через другое и собственное становление есть одно и то же.
Тем, что пассивная субстанция сама превратилась в причину, внутри ее снимается, во-первых, действие; в этом состоит ее противодействие. Она есть в себе положение, как пассивная субстанция; равным образом положение через другую субстанцию положено внутри ее, именно поскольку она в ней получила действие последней. Поэтому ее противодействие также содержит в себе двоякое: а именно, во-первых, то, что она есть в себе, положена, а во-вторых, что то, что есть ее положение, представляется ее бытием в себе; она есть в себе положение и потому получает действие в ней через другое; но это положение есть, наоборот, ее собственное бытие в себе, и таким образом, оно есть ее действие, она сама представляется причиною.
Во-вторых, противодействие направляется против первой действующей причины. Действие, которое снимает с себя первоначально пассивную субстанцию, именно и есть это действие первой. Но причина имеет свою субстанциальную действительность лишь в своем действии; если последнее снято, то снята и ее причинная субстанциальность. Это происходит в ней, во-первых, в себе через себя саму, поскольку она делает себя действием; во-вторых, – через ранее того пассивную, теперь же воздействующую обратно субстанцию, которая снимает действие первой. Правда, в определенной причинности субстанция, на которую что-либо действует, также становится опять причиною и тем самым противодействует тому, чтобы некоторое действие было в ней положено. Но она не действовала обратно против этой причины, а полагала свое действие вновь в другой субстанции, через что обнаруживался прогресс действий в бесконечность; так как здесь причина в ее действии лишь в себе тожественна с собою, то она с одной стороны исчезает в своем покое в непосредственном тожестве, а с другой, вновь возникает в некоторой другой субстанции. Напротив, в условной причинности причина относится в действии к самой себе, так как ее другое есть условие предположенное, и ее действие тем самым есть равным образом становление, как положение и снятие другого.
Далее она относится здесь, как пассивная субстанция; но, как оказалось, последняя возникает через совершающееся над нею действие, как причинная субстанция. Та первая причина, которая действует вначале и получает обратно в себе свое действие, как противодействие, выступает тем самым снова, как причина; вследствие чего убегающее в ложно бесконечный прогресс действие конечной причинности обращается назад и становится возвращающимся в себя некоторым бесконечным взаимодействием.{151}
C. Взаимодействие
В конечной причинности относятся одна к другой, как действующие, субстанции. Механизм состоит в той внешности причинности, при которой рефлексия причины в ее действие есть внутри себя, вместе с тем отталкивающее бытие или, иначе, причина остается в том тожестве с собою, которое свойственно причинной субстанции в ее действии, равным образом, непосредственно внешнею себе, действие же переходит в другую субстанцию. Во взаимодействии же этот механизм снят; ибо оно во-первых, содержит в себе исчезание этого первоначального сохранения непосредственной субстанциальности; а во-вторых, возникновение причины и тем самым первоначальность, как опосредывающую себя с собою через свое отрицание.
Ближайшим образом взаимодействие представляется взаимною причинностью предположенных, обусловливающих одна другую субстанций; каждая есть в противоположность другой вместе и активная, и пассивная субстанция. Так как обе они тем самым и пассивны, и активны, то вследствие того всякое различение их снято; оно есть вполне прозрачная видимость; они субстанции лишь в том смысле, что они суть тожество активного и пассивного. Самое взаимодействие есть поэтому лишь еще пустой вид и способ; и требуется только еще некоторое внешнее сочетание того, что уже и в себе, и положено. Во-первых, уже не субстраты состоят во взаимоотношении, а субстанции; в движении обусловленной причинности сняла себя еще остающаяся предположенная непосредственность, и обусловливающая причинная активность есть еще только воздействие или собственная пассивность. Но это воздействие исходит далее не от другой первоначальной субстанции, а именно от некоторой причинности, обусловленной воздействием или опосредованной. То ближайшим образом внешнее, которое привходит в причину и образует сторону ее пассивности, опосредовано поэтому ею самою, произведено ее собственною активностью и тем самым есть пассивность, положенная через самую ее активность. Причинность обусловлена и обусловливает; обусловливающее есть пассивное, но равным образом и обусловленное пассивно. Эта условность или пассивность есть отрицание причины ею самою, так как она по существу обращает себя в действие и именно потому есть причина. Поэтому, взаимодействие есть лишь сама причинность; причина не только имеет действие, но в действии, как причина, состоит в отношении сама с собою.
Тем самым причинность возвращена к ее абсолютному понятию и вместе с тем сама дошла до понятия. Она есть ближайшим образом реальная необходимость, абсолютное тожество с собою, так что различения необходимости и взаимоотносящихся в ней определений, субстанций, суть {152}в их взаимной противоположности свободные действительности. Необходимость есть таким образом внутреннее тожество; причинность есть его проявление, в котором ее видимость субстанциального инобытия сняла себя, и необходимость повышена до свободы. Во взаимодействии первоначальная причинность представляется, как происхождение из ее отрицания, пассивности, и как исчезание в ней, как некоторое становление, но так, что это становление есть вместе с тем также лишь видимость; переход в другое есть рефлексия в себя само; отрицание, которое есть основание причины, есть ее положительное совпадение с самой собою.
В этом совпадении необходимость и причинность таким образом исчезли; они содержат в себе и то, и другое, непосредственное тожество, как связь и отношение, и абсолютную субстанциальность отличенных, стало быть, их абсолютную случайность, и первоначальное единство субстанциальных различений, стало быть абсолютное противоречие. Необходимость есть бытие, так как последнее есть единство бытия с самим собою, имеющее себя основанием; но наоборот, так как оно имеет некоторое основание, оно не есть бытие, а только видимость, отношение или опосредование. Причинность есть этот положенный переход первоначального бытия, причины, в видимость или простое положение, и наоборот, положения в первоначальность; но самое тожество бытия и видимости есть еще внутренняя необходимость. Эта внутренность или это бытие в себе снимает движение причинности; тем самым теряется субстанциальность состоящих в отношении сторон, и обнаруживается необходимость. Необходимость становится свободою не оттого, что исчезает, но оттого, что проявляется лишь еще внутреннее тожество первой; это проявление есть тожественное движение различаемого внутри себя самого, рефлексия видимости, как видимости внутри себя. Наоборот, вместе с тем случайность становится свободою, так как стороны необходимости, имеющие для себя образ свободной, не взаимно видимой действительности, теперь положены, как тожество, так что эти полноты рефлексии в себя в их различения имеют видимость тожества или положены, как одна и та же рефлексия.