— Не совсем. Это трудно объяснить непрофессионалу. Вы сведущи в продвинутой математике? К примеру, в тензорном исчислении?
— Я успешно добрался до неправильных дробей, — похвастался я. — А эти ваши тензоры проходят после?
— Э-э-э, боюсь что так.
— Ладно, — сказал я. — Излагайте. Я постараюсь продержаться, сколько смогу.
— Очень хорошо, — кивнул он. — Вы наверняка знакомы с обычными оптическими эффектами. Свет, падающий на объект, отражается или преломляется им по направлению к глазу, где интерпретируется его образ. Единственное обычное вещество, которое отражает или преломляет так слабо, что само невидимо, — это воздух.
— Бесспорно.
— По ряду причин трудно изменить оптические характеристики человеческого тела так, чтобы они соответствовали воздушным, и тело стало бы невидимым. Но остаются две возможности: первая — заставить лучи огибать тело. Вторая — психологическая невидимость.
— Ха? — спросил я. — Что вы сказали? Вы имели в виду гипноз?
— Отнюдь, — возразил он. — Внушенная невидимость — обычное явление… стандартный приём эстрадных фокусников. Они внушают, что объект из вашего поля зрения на самом деле не находится в поле зрения, и этого вполне достаточно, чтобы он исчез.
Я кивнул.
— Я знаю. Так делал Терстон в своих трюках с левитацей. Рамка, которая поддерживала девочку, была в поле зрения, но аудитория её не замечала. Я тоже её не замечал, пока мне её не показали, а после я уже не мог понять, почему, черт возьми, я не видел её раньше.
Хиггинс радостно закивал.
— Точно. Глаз игнорирует то, что фактически видит, а мозг заполняет это место тем, что должно быть на заднем плане. У многих есть такие способности. Хорошие детективы, карманники. Я сам ими обладаю — вот почему я заинтересовался проблемой невидимости.
— Притормозите-ка! — сказал я. — Только не надо мне рассказывать, что я не видел вас просто потому, что вы такой неприметный. Черт возьми, я смотрел сквозь вас.
— Не совсем, — поправил он, — Вы смотрели вокруг меня.
— Как это?
— По законам оптики.
— Послушайте, — сказал я несколько раздраженно, — я совсем не такой невежа, каким выгляжу. И я никогда не слышал о законах оптики, которые допускали бы такие вещи.
— Это был искусственный эффект, — признался он, — он достигается с помощью кое-каких моих собственных разработок. В основе своей это похоже на абсолютный отражатель. Я окружаю себя полем в виде сжатого эллипсоида. Свет, упавший на него в одной точке, обегает по поверхности поля и покидает его в диаметрально противоположной точке — в том же направлением и с неизменной интенсивностью. Он действительно обходит вокруг меня!
— Это выглядит совсем просто, — прокомментировал я, — однако, не думаю, что я смог бы построить такую штуку.
— Это трудно объяснить без обращения к высшей математике, — извинился он, — но, возможно, я могу привести отчасти похожий пример с призмами и зеркалами. Когда луч света падает на поверхность, он может быть дважды переотражен на угол падения, или же преломлен на угол преломления вот таким образом… — и он принялся рисовать на листке меню. — Когда оптическая система устроена таким образом… — он изобразил что-то вроде бартерной цепочки между зеркалами и призмами, — пучок света, падающий на систему в некоей точке «А» под некоторым углом θ («тэта»), будет отражен и преломлен вокруг системы к точке «А-прим», и выйдет наружу под углом θ («тэта»). Как видим…
— Пропустим это, — прервал я. — Я вижу, что он полдороги проскакал в объезд, и что он выходит из поворота в том же самом направлении. Остальное — замнем для ясности. Ладно, вы раскрыли половину загадки. А что насчет террора на дорогах?
— Ах, это, — он одарил меня идиотской ухмылкой и вытащил здоровенный револьвер.
Мне не понравилось то, что я прочел в его глазах.
— Спрячь эту штуку! — заорал я.
Он неохотно подчинился.
— Не понимаю, почему столько суеты, — проворчал он, — Это не опасно… ну, скажем, не очень опасно. Это всего лишь водяной пистолет.
— Ха? — я осмотрел оружие вблизи. — Тогда прошу прощения, Катберт. Начинаю понимать ваш замысел… Чем он заряжен?
Его лицо просияло.
— Синтетический экстракт mephitis, выделение скунса!
— Ммм… Катберт, а вам не кажется, что это чересчур?
Он виновато усмехнулся.
— Ну, может быть чуточку — но всё равно это ужасно забавно.
— Гммм!
— Это был побочный продукт при попытке найти синтетическую основу для духов, — объяснил он. — Никакого практического применения ему не нашли, но я оставил себе хороший запас для экспериментальных целей…
— И соль вашей шутки в том, чтобы опрыскивать ею водителей.
— О, нет! Долгие годы я злился — а кто не злится? — на наглых лихачей, которые наводняют наш город. И я бы никогда ничего не предпринял бы в этой связи, если бы не услышал, как одна из менее сдержанных жертв назвала одного из этих неотесанных людей «вонючкой» — наряду с другими словами, которые не стоит повторять. Это привело меня к несколько эксцентричной идее: почему бы не устроить хороший розыгрыш, заставив опасных водителей физически издавать тот запах, которым они уже пропахли в духовном, так сказать, плане. Поначалу проект выглядел непрактичным; но тут я вспомнил про аппарат невидимости, который десять лет пылился в моей лаборатории…
— Что?! — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что это устройство было у вас в течение многих лет, и вы не использовали его?
Он изумленно выпучил на меня глаза.
— Ну разумеется. Очевидно, для него не было достойного применения. А в руках безответственного человека он мог бы послужить источником очень нехороших поступков!
— Но черт, вы могли передать его правительству.
Он покачал головой.
— Ладно, — упорствовал я, — Тогда вы могли использовать его сами. Подумайте, какие вещи вы могли бы совершить. Вы могли бы начать с того, что навели бы порядок в том бардаке, что царит в нашем муниципалитете. Проследить за их кривыми делишками и вывести всех на чистую воду.
Он снова покачал головой.
— Я вынужден расценить вашу точку зрения, как наивную. Хорошая власть вырастает из людей; её нельзя вручить им на блюдечке с голубой каемочкой.
— А! Ну, наверное, — я пожал плечами. — Вероятно, вы правы. Однако, представьте себе, сколько забавы вы упускаете… — и я подумал о закулисной жизни «Фоллис».
Но он снова помотал головой.
— Использование экрана для развлечений почти наверняка повлекло бы за собой нарушение права на неприкосновенность частной жизни.
Я сдался.
— Продолжайте ваш рассказ, Катберт.
— Чтобы осуществить свой розыгрыш, мне понадобились кое-какие приготовления. Они были несложными. Водяной пистолет напрашивался в качестве распылителя, а грелка послужила хранилищем расходного материала. Сегодня утром я выбрал перекрёсток на окраине и немного поэкспериментировал. Результаты превзошли мои самые оптимистичные ожидания — как минимум, дюжина водителей теперь сожалеют, что пытались проскочить на красный сигнал светофора.
Потом я перебрался сюда, где охота обещала быть получше. И я только-только вошел во вкус, как вы меня схватили.
Я поднялся со своего стула.
— Катберт Хиггинс, — провозгласил я. — Вы — национальный герой и народный благодетель. Распыляйте во веки веков!
Он обрадовался, как ребенок.
— А хотите сами попробовать?
— Хочу ли я! Секундочку, я только продиктую свой рассказ по телефону.
Его лицо вытянулось.
— О боже! — простонал он. — Я и забыл, что вы связаны с прессой.
— Правильнее сказать, «прикован», Катберт. Но не берите в голову. Я прикрою вас как могила.
С Доббсом, как всегда, возникли трудности, но я его убедил. Я продиктовал свой рассказ секретарю, добавил номера лицензий забрызганных автомобилей, которые успел записать, и повесил трубку.
* * *Свою машину Катберт припарковал в нескольких кварталах отсюда. Я хотел сесть за руль, но Катберт убедил меня в том, что он абсолютно трезв, несмотря на 6.40 $ за выпивку, балансируя карандашом на кончике пальца. Кроме того, я действительно хотел испытать генератор невидимости.
Это был небольшой ранец с выключателем, прикрепленным впереди на лямках. Я надел его и щелкнул выключателем.
Стало темно как в могиле.
— Катберт! Вытащите меня отсюда! — завопил я.
Он щёлкнул выключателем, и наступил рассвет.
— Разумеется, там и должно быть темно, — сказал он. — Попробуйте это.
«Это» оказалось довольно дурацкими на вид очками.
— Оптические преобразователи, — пояснил он. — Экран отклоняет видимый свет, но пропускает ультрафиолетовый. С ними вы сможете видеть ультрафиолет.