— Не употребляйте имя Господне всуе, — сказала она наставительно. — Как видишь, и я читала ту книжку… И не сгорела. Это ты хотел выяснить?.. Какое чудесное вино, легкое и безумно изысканное…
— Не налегай, — предупредил я, — оно обманчивое. Потом бьет в голову.
— А тебе разве плохо? — спросил она, поддразнивая. — Овладеешь пьяной женщиной, это же здорово. Ну вот, я уже опьянела…
— Это хорошо, — ответил я. — Тогда давай колись. Это ты устроила переворот?
Она в изумлении округлила глаза.
— Рич! Я могу удавиться твоим пирожным!
— Не удавишься, — возразил я, — у тебя глотка, как у нильского крокодила. А чего не признаться? Все уже позади. Что-то мне не верится, что Вирланд вот так ни с того ни с сего решил сбросить короля и сам сесть на трон.
— Рич, — повторила она, — он же ненавидел короля! А тот еще и несправедливо отодвинул его со всех высоких мест!.. Помнишь, еще когда вы с ним впервые встретились в Брабанте, при Кейдане был первым Рено де Три, он еще почему-то считался великим магом королевства, хотя никакой великой магии я в нем не увидела.
Я невольно передернул плечами.
— Так то была невеликая?
Она посмотрела на меня несколько странно.
— Рич… ты сейчас сильнее того Рене де Три. А ты разделался с ним, еще когда был простым бароном!.. В общем, недовольные королем лорды учли обиду Вирланда, когда пришли к нему с предложением свергнуть Кейдана и занять освобождаемое место.
— Ну да, — согласился я, — а он так вот сразу.
— Не сразу!
— Долго убеждала?
Она ткнула в бок маленьким кулачком.
— Не лови на слове! Ничего подобного не было. Не ищи везде заговоры, Рич. В реальности все хуже.
— Ого, что же?
— Не заговор, — ответила она, — а собственная дурость. Только слабые люди всегда считают, что им завидуют и вредят, но чаще сами же и виноваты в своих бедах.
Она говорила серьезно, я сказал примирительно:
— Согласен-согласен, я допустил кое-какие промахи. Но мелкие, даже крохотные. Сама по себе идея переворота не могла возникнуть на пустом месте.
— Идея переворота была всегда, — ответила она строго. — И есть. В любом королевстве и при любом короле. Все только и ждут, когда сюзерен оступится. Хоть немного!.. Правда, чаще всего перевороты не удаются, заговорщики обычно еще глупее самого глупого короля… Но здесь помогло то, что ты отбыл и увел почти всю армию.
— Ладно, — сказал я, — все позади. Теперь власть уже не выпущу.
Она посмотрела очень серьезно.
— Уверен?
— За одного битого двух небитых дают, — сообщил я, — да и то не берут. Один раз у меня отняли королевство — это трагично, но отнимут второй — уже смешно. А для мужчины лучше смерть, чем оказаться в смешном положении. Как будто без штанов на городской площади.
Она сказала деловито:
— Иди сюда. Поваляемся, расскажешь, чем занят сейчас.
— Шпионка, — сказал я с удовольствием. — Вообще-то, Бабетта, когда-то общество падет настолько, что шпионы будут выглядеть весьма романтично, а не позорно, как сейчас.
Она улыбнулась.
— Мы уже выглядим романтично, только общество еще не поняло. Ты ведь сам уже создал свою разведку!
Я отмахнулся.
— Это еще не разведка. Только в пределах своих земель… А вот когда зашлю к вашему императору и начну там что-то проворачивать…
Она взглянула на меня с некоторым испугом.
— Ой…
— Что?
— Зная тебя, — проговорила она с натянутой улыбкой, — можно сказать, так и сделаешь.
Я лег рядом, закинул ладони за голову и лениво прислушивался, как она развязывает мой ремень и умело стягивает штаны. Блаженное чувство, что-то в Бабетте такое особенное, с нею хорошо и без интима. Единственная женщина, после пользования которой вовсе не хочется поскорее встать и пойти заниматься делом…
Глава 14
— Ну как, — поинтересовалась она, когда дыхание начало выравниваться, — я не потолстела?..
— И не похудела, — сказал я с удовольствием. — Мы все любим, чтобы было за что подержаться.
— Бесстыдник, — сказала она с удовольствием.
— Только с тобой, — заверил я и обнял, пальцы сладострастно впились в мягкую и податливую плоть, такую нежную, теплую, именно теплую, а не горячую и чувственную. На самом деле никому из нас не нужны горячие женщины, это говорим для форса и поднятия своего самцового престижа, обычно дутого, а вот так, спокойное и безмятежное наслаждение и есть то, что всем нам нужно на самом деле.
Начинаю подозревать, что у Бабетты есть амулет, позволяющий чувствовать, что нам нужно. Ну не может женщина настолько точно и верно понимать наши желания, хотя, конечно, в идеале это они должны бы уметь и без амулетов, но вот не умеют же, дуры набитые.
— Твой дворец с первого же дня затмил королевский, — сказала она с одобрением. — Твой-твой, о Рюккерте скоро забудут. Он и был пустым местом, серым потомком великих людей… Понимаю, ты не нарочито выпендриваешься. Но и Кейдану сейчас, как ни покажется странным, править легче.
— С какого перепугу?
Она мягко улыбнулась.
— За ним ты, Рич. Кто бы такое мог представить?..
— Я нет, — ответил я честно. — В дурном сне не привиделось бы. Но политика и обстоятельства такое с нами вытворяют…
Она сказала с пониманием:
— Даже с тобой. Теперь видишь?
— Что?
— Мы не настолько вольны, — пояснила она, — как нам кажется и как мы стараемся выказать. Быть свободным от своего сюзерена не значит быть свободным вообще.
Я поморщился.
— Бабетта, это слишком сложно. Я не хотел бы о таком… с женщиной.
На столике рядом с постелью появилась широкая вазочка с изысканным сливочным мороженым, сверху мелкие крошки шоколада, а из боков торчат зерна очищенных орехов, в том числе и таких, какие здесь не растут.
Она протянула руку к вазочке, лукаво посмотрела в мою сторону.
— Тогда, — сказала она мило, — возьму и выдам тебе секрет. Сразу заинтересуешься.
— Имперский? — спросил я.
— Да.
— Давай, — сказал я. — Хорошо, пока без зверских пыток.
Она лукаво прищурилась.
— Секрет в том, ни один маг при императорском дворце не в состоянии создавать такие изысканные блюда.
— А вина?
— Вино, — ответила она со смехом, — тем более! Хотя вино мужчины требуют в первую очередь.
— А что создают?
Она пожала плечиком.
— Да то же самое, что повара готовят на кухне. Ничуть не лучше. А как удается тебе?
— Я бы сказал, — ответил я откровенно, — если бы это не потащило за собой цепь других признаний, без которых это сделать невозможно. Так что, Бабетта, я тебя люблю, но не проболтаюсь.
Она вздохнула, но взгляд оставался испытующим.
— Кто ты, Рич?
— Предпочту остаться загадочным, — сказал я глупым голосом, — и таинственным. Так я интереснее, правда?
Она неспешно прорывала глубокую норку в горке мороженого, вылавливая там невиданные в этих землях орешки, рассматривала их и съедала с таким задумчивым видом, что я забеспокоился насчет сохранения тайны моих блюд. Во всяком случае, магов угощать не стоит, а то вдруг сумеют скопировать…
— Кстати, — сказала она со смешком, — вы с Кейданом задали работу местным красоткам!
— В смысле?
— Стараются попасть в фаворитки, — пояснила она, — как к королю, так и к вам, загадочный человек. Приходится бегать через площадь, ха-ха! И еще не сообразили, дуры такие, где перспективнее.
— А где?
Она улыбнулась.
— У Кейдана, конечно. Ты имения и титулы за постель не раздариваешь.
Я пожал плечами.
— Кейдан пусть берет всех вирландовых. Уступаю.
— Вирланд — верный супруг, — напомнила она. — Всю жизнь ждал герцогиню Изабеллу. Так что все остаются вам с Кейданом.
— И ты тоже? — спросил я. — Бабетта? Одна на двоих?.. Или еще и каких-то герцогов примем в ваш… кружок?
Она расхохоталась.
— Как вы изъясняетесь мило! Не сразу и сообразишь… разве что по интонации. Нет уж, Кейдан не был членом моего кружка, можешь поверить.
— Только я и Кейдан?.. В смысле, здесь?
— Хорошее уточнение, — ответила она мило. — Нет, Кейдан прост, таких и без постели вижу насквозь. Это тебя, дорогой Рич, все не удается понять, потому я, как всякая любопытная женщина, просто влюблена в такого человека-загадку. Мы же такие любопытные-е-е…
— Постараюсь, — сказал я напыщенно и подкрутил несуществующий ус, — оставаться ею и дальше. Чтобы безвозмездно пользоваться и дальше вашими ланитами, персями и кружком.
Она от смеха запрокинула голову, показывая свое сочное красное горло, вдруг да забыл ее возможности, а я сделал вид, что заглянул, измеряя взглядом глубину, иначе зря старалась, а мы обязаны замечать все женские прелести и давать им понять, что заметили и оценили.