А тут вдруг такое. Борис Борисович вел себя как мальчик. Дарил ей цветы – свежие садовые тюльпаны и пахнущие томительной ранней осенью сиреневые ирисы, заточенные в стеклянные колбы с пестицидами заморские орхидеи и просто сорванные где-то в парке ветки душистой сирени. Он приносил ей милые безделушки, любимые ею шоколадки с апельсиновой нугой, дорогие шариковые ручки, которыми она привычно ставила трояки и двойки. Он делился заинтересовавшими его книгами и журналами, водил ее на выставки и премьеры, однажды приготовил ей такую пасту с морепродуктами, что она потом неделю пила мезим форте, но остановить обжорство не могла. В общем, это был настоящий роман.
Эмма расцвела, заняла по подружкам денег, купила туфли на платформе и молодежные джинсовые сапоги, сделала мелирование, записалась в маникюрный бар. Некоторые из ее подруг честно радовались привалившему счастью, а некоторые – затаились в ожидании, когда лопнет розовый мыльный пузырь идеальных отношений, и выяснится, что Борис Борисович – уголовник и альфонс, или что у него есть беременная жена, или что на самом деле он влюблен в одну из Эмминых учениц, и вот таким странным образом пытается к вожделенной Лолите подобраться.
Но ничего подобного не случилось. И даже наоборот – идеальный роман пришел к идеальному развитию, и однажды Борис подарил ей кольцо с трехкаратником. А потом начались и вовсе чудеса. Детей Борис Борисович не хотел – у него было двое взрослых сыновей от первого брака. Но чтобы сделать будущей супруге приятное, он подарил ей другое «детище» – арендовал помещение в центре, зарегистрировал частную школу, сделал ремонт и в день свадьбы торжественно вручил Эмме ключи.
А вот я вовремя об этом вспомнила. Хорошо быть общительной, среди многочисленных приятельниц непременно найдется та, которая поможет выпутаться из любой неприятной ситуации.
– Эмчик, привет! – с некоторой опаской поздоровалась я.
С опаской, потому что многие мои знакомые, добившись определенного успеха, перешагивали через старых друзей, считали их кем-то вроде тухлого болота, из которого им удалось вырваться.
Но Эмма мне искренне обрадовалась. Мы немного поболтали о том о сем, пока я наконец не решилась завести разговор о наболевшем. Она выслушала меня молча, иногда сокрушенно причмокивая.
– Даш, но ведь твоя сестра просто не сможет у нас учиться… – наконец осторожно сказала она. – Во-первых, разные системы образования, во-вторых… У нас такой конкурс, я беру лучших из лучших… Даже если я ее зачислю, она будет себя неловко чувствовать, у нее разовьется комплекс…
– Эм, но у меня просто нет другого выхода. Ты права, она по-русски еле пишет. Ее, по-честному, вообще ни в одну нормальную школу не возьмут. Но мне бы хоть неофициально ее куда-нибудь пристроить. Чтобы просто она не отсвечивала у меня дома целыми днями, чтобы у нее было какое-то занятие.
– Не знаю, не знаю. У меня укомплектованные классы, в каждом строго по пятнадцать человек!
– Эмма, а помнишь, как четыре года назад тебя бросил какой-то хмырь и ты две ночи подряд рыдала на моей кухне?
– Ну и что? – насторожилась она.
– Помнишь, какую я придумала для тебя моральную компенсацию?
– Ну… Ты подарила мне шаль.
– Не просто шаль, свою самую лучшую шаль! – возопила я. – Единственную дорогую шаль, которая у меня была. Она мне, можно сказать, весь гардероб делала, но я ее не пожалела, потому что тебе тогда было нужнее.
– Хочешь сказать, что подаренная шаль равнозначна месту в одной из лучших гимназий Москвы?
– Хочу сказать, что если твой друг попал в беду, надо его выручать, вот что! – гаркнула я.
Видимо, я все-таки сумела найти правильные слова. Помявшись не более четверти часа, Эмма наконец сдалась.
– Ладно, черт с тобой. Пусть твоя Челси приходит в понедельник. Но учти, если она будет много прогуливать или хамить учителям, отчислю!
– Она будет ангелом! – пообещала я.
* * *Перед тем как запустить в штормовое море московской реальности ветхое суденышко по имени «Великовозрастная лузер богемно-романтической направленности становится акулой малого бизнеса», мне решили еще раз продемонстрировать работу безупречного боевого тарана. На этот раз я сопровождала Алену – менеджера с внешностью порнозвезды. Атаку на размягченные глянцевым давлением женские мозги она решила провести в… раздевалке школы восточных танцев.
– А почему именно там? – удивилась я. – Ты с кем-то там заранее познакомилась? Тебе там назначили встречу, да?
– Вообще-то обычно я не выдаю своих секретов, – нехотя промурлыкала она. – Но раз уж сама Инесса попросила тебя натаскать… Тем более в этом городе не так и много belly-dance курсов. И большинство уже охвачены мною. Поэтому смело могу признаться: это идеальный полигон. Больше половины контингента – наши жертвы.
– Ты так их называешь? – ухмыльнулась я. – Жертвами?
– Ну это я так, образно, – спохватилась Алена. – Посмотри на меня, у меня самой стоят имплантаты Luxis, неужели я похожа на жертву?
«Если только на жертву лоботомии», – беззлобно подумала я, решив не ввязываться в непродуктивный конфликт.
– А почему ты вообще решила, что танцовщицы belly-dance хотят силиконовую грудь?
– Включи логику, подружка, – снисходительно улыбнулась Алена. – Зачем тетки идут заниматься экзотическими танцами?
– Ну… Чтобы похудеть? – предположила я.
– Для этого есть старая добрая аэробика. Гораздо эффективнее, к тому же менее затратно. Они же вынуждены покупать дорогостоящие костюмы, дополнительно платить за семинары. Но эти танцы дают им кое-что большее, чем подтянутое тело. Они учатся быть сексуальными. Часто туда приходят закомплексованные, побитые жизнью тетки за своим последним шансом! Понимаешь?
– Нет, – честно призналась я. – И в чем заключается этот последний шанс?
– Научиться как следует вертеть жопой. – Алена пожала плечами, словно ответ напрашивался сам собою.
– Видимо, я живу в другой системе координат, – примирительно улыбнулась я.
Алена посмотрела на меня, прищурившись. Словно пытаясь навскидку определить мою рыночную стоимость. Некомфортный взгляд, в его прицеле захотелось съежиться, подтянуть колени к груди и обнять их руками.
Странная девушка.
– Ошибаешься, – наконец протянула она. – На планете Земля нет другой системы координат. Если только ты не собираешься эмигрировать в индейскую резервацию или тропическую деревушку Руанды, куда не доезжает даже Красный Крест. Невозможно жить в мегаполисе и отгородиться от него собственной моралью. Ты – молодая московская женщина, а это значит, что ты тоже стоишь на полке магазина в ожидании удачи.
– Любопытная теория.
– Это не теория, это жизнь. Все мы покупаем и продаем друг друга. Курсы belly-dance – это аргумент для воображаемого мерчандайзера. Ставки повышаются, цена растет, тебя перекладывают на полочку повыше. Знаешь, что самая престижная полка в магазине – та, что находится на уровне глаз?
– Это лекция по маркетингу?
– Скорее попытка спасения твоей души. Потому что если будешь продолжать в том же духе, закончишь старой девой с кошками, кактусами и набором для макраме. Хотя изначально у тебя неплохие данные. Фигура, вкус… Личико невзрачное, но в целом с тобой можно работать.
– Чтобы я стала такой же, как ты? – не выдержала я.
– Хотя бы. Наверняка ты считаешь, что моя внешность – это набор шовинистских стереотипов. Но на самом деле это беспроигрышный вариант, двадцать одно очко, – помолчав, она не к месту добавила: – А позавчера я была в салоне Hummer на Дмитровке.
– И что?
– И то. Мне машину покупают, понятно? Я хочу розовый, как у Бритни Спирс… А сама я родом из Волгограда, и моя мама – воспитательница в детском садике.
– У силиконового робота сбой программы? При чем тут твоя мама и розовый Hummer? – обычно я не позволяла себе столь прямолинейного хамства, но у этой Алены была до того тяжелая энергетика, что у меня даже заломило виски.
– При том, что я родилась свинаркой, но вовремя усвоила правила игры. И вот теперь я – успешная работающая женщина с феноменальной даже для этого города зарплатой, двумя актуальными любовниками, один из которых и дарит мне Hummer. А моя мама рассуждает примерно как ты. Свобода есть, свобода пить, свобода самой выбирать условия. В итоге она наела задницу пятьдесят второго размера, упустила двух мужей и увлеклась разведением кроликов. А ей всего сорок восемь лет.
– Может быть, она счастлива.
– А может быть, от одиночества она рыдает по ночам, – равнодушно пожала плечами Алена. – Не знаю, ведь мы уже два года не общаемся. Но мы отвлеклись от темы. Наши потенциальные клиентки – те, кто едва-едва усвоили правила игры. Решили искусственно повысить себестоимость. Начали с малого – пошли на курсы японского, или любительского стриптиза, или вот танца живота. Это самые отчаянные, которым настолько не хватает секса, что они готовы три часа подряд учиться рисовать бедрами восьмерки и круги.