— Именно этого я и хочу, о мудрейший! Сделай это, и ты получишь богатейшую награду!
Вперед выступил Альтисора.
— Войска! — взревел он, громыхая ржавыми доспехами. — Все вы покрыли себя славой настолько, насколько это было возможно! А теперь стройся! Мер-ртвецов не трогать, пусть валяются! Кто дал себя убить, тот трус и пр-редатель! Оставьте их в пищу воронам, пр-роклятье Сатаны!
Остатки пестрых и черных войск построились и двинулись к парадному крыльцу. Впереди на плаще несли Эльвиру Звучал траурный марш, сочиненный, впрочем, на мотив широко известной простонародной песенки.
Эльвира кусала губы, чтобы не улыбнуться. Жанна, следуя за ней верхом на лошади, тоже зажимала себе рот. Господа отменно владели собой: лица у них были торжественно-печальные, как требовалось по сценарию.
На парадном крыльце уже стояли две длинные скамьи, покрытые коврами. Эльвиру положили на одну из них, сложив ей руки на груди. Гроненальдо прогнусил:
— Король, король, чтобы оживить твоего брата, нужна всего одна жизнь. Здесь есть Андрогин, у которого как раз есть одна лишняя. Я возьму ее и отдам Черному Принцу, э?
— Заранее благодарю тебя, мудрейший! Где Андрогин?
Графиня Альтисора величественно легла на спину рядом с Эльвирой. Гроненальдо взял ее руку и положил Эльвире на грудь.
— Теперь смотрите все. На пятнадцатой секунде произойдет чудо. Эй, музыканты, ээ, бездельники!
Оркестр заиграл уже просто «Нашего Гаспара». Гроненальдо делал пассы над лежащим, выкрикивая в такт:
— Две секунды… три секунды…
Эльвира первая не выдержала и расхохоталась. И тогда хохот овладел всеми.
— Ой… мудрец… — простонала Эльвира, — сейчас я умру по-настоящему… от смеха…
Гроненальдо заявил:
— Таинство оживления не было доведено до конца. Черный Принц, и ты, Андрогин, вы в легкомыслии своем ожили слишком рано и потому проживете слишком мало. Через три года вы умрете в страшных мучениях…
Эта реплика также не входила в сценарий, но на нее никто не обратил внимания.
Потом был парадный обед по случаю счастливого окончания войны. Обедали вместе с войсками, не снявшими своих машкер. Столы были поставлены покоем во дворе, потому что такая орава не поместилась бы даже в Большой зале замка. Но так было даже лучше. Погода стояла ясная и теплая, легкий ветерок трепал скатерти и шевелил цветы на столах.
Вино лилось рекой, и пушки палили без устали — Белый и Черный принцы многократно пригубливали свои бокалы во здравие самих себя и господ холопов. Фригийский дикарь снял свою меховую накидку, и только тогда Жанна смогла узнать Рибара ди Рифольяра, графа Горманского.
Перед тем как сесть за стол, Жанна спросила его:
— Граф, вы очень мило говорите по-фригийски, где вы научились этому языку?
— О Ваше Величество, ведь мои феоды расположены у границ Фригии, у меня почти половина вассалов — фригийцы.
— Это очень полезно, — сказала Жанна. — Но об этом потом, сегодня оставайтесь… как вы рекомендовались?
— Qotxanamtalxan, Ваше Величество, сиречь Маленький Пес. Это древнее языческое имя одного фригийского князя.
— Котхамантам… тан… Нет, это ужасно! И фригийцы на этом в самом деле говорят?..
Вильбуа, сбросив сутану, вдруг оказался в роскошном венгерском костюме. Государь спросил:
— Эй, прелат, где же ты?
— Король, я перевоплотился, ибо многолик есмь, — ответствовал Вильбуа с надлежащим смирением.
— Качество полезное, но опасное, падре, — заметил Моисей Рубаго, сидящий по правую руку от государя. — Подобными волхвованиями можно свести себя на нет.
Вильбуа не остался в долгу:
— Ты прав, Моисей, такая опасность существует, но не для меня. Ибо меняю обличие, но не сущность…
Жанне почудился в этих словах скрытый намек. Но Вильбуа не мог ведь знать тайны герцога Марвы. Она поспешно сказала:
— Что же ты молчишь, егермейстер?
— Что должен сказать я, о король?
— Почему мы не слышим ничего об обещанной нам охоте?
— О король! Охота ждет тебя завтра с восходом солнца!
Ночью прошла гроза. Она вымыла лес, поля и замок для нового праздника. Солнце взошло на чистом прохладном небе.
Охота собралась быстро. Все уже сидели на лошадях, когда на крыльцо вышла Жанна в своем мальчишеском костюме.
— Пора, пора, господа. Солнце уже высоко.
Атхальский лес встретил их ароматами влажной листвы, трав и цветов. Они пересекли речку через брод и углубились в чащу кленов, дубов и орешника. Жанна, отпустив поводья своего белого коня, с наслаждением вдыхала лесные запахи. Чириканье ранних пташек не нарушало лесной тишины. Отметив, что в лесу тихо, Жанна подняла голову и обнаружила, что осталась одна: охотники свернули куда-то в сторону. Она улыбнулась. Ей именно это и нужно было сейчас: побыть немного одной. Заблудиться она нисколько не боялась — королева не иголка, и сейчас ее уже, наверное, ищут. Ну и пусть поищут. Она беззаботно ехала дальше, прямо в зеленую мглу, косо прорезанную дымными лучами солнца.
В седельной кобуре у нее лежал томик Ланьеля. Она достала его и, вынув левую ногу из стремени, уселась по-дамски. С непривычки сидеть верхом у нее болели бедра.
Она раскрыла книгу и склонилась над ней. Белый конь плелся шажком, то и дело останавливаясь; тогда Жанна щекотала его шпорой, и он шел дальше. Стихи волновали сердце, кружили голову; она впитывала, всасывала их в себя.
— А вот это… — прошептала она, — это словно про меня.
Закинув голову, она медленно прочла вслух:
— Ваше Величество! — окликнули ее сзади.
Жанна вздрогнула и обернулась. Ее нагонял Вильбуа, одетый в давешний венгерский доломан. Он уже издали увидел, что помешал ей, и ему стало неловко. Он сорвал шапку-гусарку и поклонился.
— Простите, Ваше Величество, я потревожил вас…
— Нет, нет, принц, — ласково сказала Жанна, — если это вы, то никто меня не потревожил… А вам, знаете, очень идет этот венгерский костюм. У меня нет причины льстить вам, поэтому верьте, что я говорю искренне…
— А если я в свою очередь скажу, что Ваше Величество в этом белом наряде так хороши, что способны свести с ума, то вы можете мне не поверить… более того, Вашему Величеству может показаться, что здесь не я, а герцог Марвы.
Жанна рассмеялась и докончила фразу:
— …а этого не хотели бы ни вы, ни я, правда?
Она увидела между деревьями еще каких-то охотников; но они не решались приблизиться, видя ее с принцем.
— Ваше Величество, — сказал принц, — олени уже близко. Все собрались на поляне… Но я не вижу вашего мушкета. Егермейстер посмел забыть о вас?
— Нет, он предлагал мне. Но я отказалась. Я не хочу стрелять в оленей.
Она снова села по-мужски и положила книгу в сумку. Она была так хороша, что у Вильбуа сердце подступило к горлу.
— Я понимаю, — сказал он. — Черный Принц тоже без мушкета. Если так… — Он снял с седла свой мушкет и закинул в кусты.
— Что вы делаете? — воскликнула Жанна. — Вы с ума сошли!
— Весьма возможно, Ваше Величество. Я буду настаивать на запрещении охоты… — Он как-то виновато улыбнулся. У Жанны просто руки чесались погладить его по лицу. Она не смогла вполне удержать себя и коснулась его плеча.
— Нельзя, сеньор гусар, — сказала она, — если мы сделаем еще и это, господа взбунтуются в тот же день…
Они выехали на поляну, по краю которой вытянулись, верхом на лошадях, все охотники. Эльвира издали поскакала к Жанне:
— Жанета, ты заблудилась?
— Так, немножко. Принц меня выручил. А почему все верхами?
— Это Лианкар придумал. Я полагаю, ему надо показать себя перед Вашим Величеством… ходит слава, что он меткий стрелок, но ведь ты еще не видела этого. Уговорил всех стрелять сверха. У него и лошадь ученая, не боится выстрелов… Вот, я все тебе рассказала, вот это место для тебя…
Жанна заняла свое место рядом с Лианкаром. Герцог Марвы, все еще в обличии Моисея Рубаго, лучезарно улыбнулся ей. Она ответила ему также улыбкой, довольно-таки вымученной.
Показался олень. Все спешно приложились, открыли пальбу. Белый конь Жанны прядал ушами и топтался на месте от треска мушкетов; ей приходилось сдерживать его. Рыжая лошадка Лианкара стояла как вкопанная, даже ухом не вела.