– Хороша! А как поет, какие данные… У нее меццо-сопрано, но иногда чуть-чуть проявляется хрипотца, ровно настолько, чтобы придать шарм голосу. Впрочем, я не специалист, а наши преподаватели очень высокую оценку дают ее способностям. – Вадима в полумраке зала отыскала директор Дома творчества.
– Да, – выдохнул Вадим, – удивительно… хотя я ничего не понимаю в музыке и голосах. Но я чувствую, что это очень хорошо…
– Вы правильно чувствуете, – повысила голос директор, поскольку маленький зал взорвался аплодисментами, – она удивительная девочка. Умная, почти отличница, скромная и очень талантливая. Но пойдет учиться в педагогический, будет воспитательницей в детском саду.
– Как – воспитательницей, а голос?
– Так мать решила. Она ее одна воспитывает, тяжело…
– А как же пение?
– Пением денег не заработаешь, сами понимаете. И потом еще надо поступить в музыкальное училище, а для этого надо отдельно вокалом заниматься… А она у нас только два раза в неделю поет… Но мы же не можем дать такую подготовку.
– Ошибаетесь. – Вадим посмотрел на директора. – У вас занятия на очень высоком уровне. Вот я к вам ходил в математический кружок и поступил в Бауманский.
– То-то я смотрю, лицо знакомое, но вспомнить не могу! – Директор всплеснула руками. – Ну я рада, очень рада, что мы помогли вам.
Вадим улыбнулся – говорить, что задачки по математике и алгебре были для него лучшим развлечением, не стоило. Вадиму надо было, чтобы директор прониклась к нему симпатией и благодарностью.
– Помогли – не то слово. Думаю, что и этой девочке тоже поможете.
Уже объявили антракт, и директор повела его в свой кабинет выпить чаю.
– Боюсь, что тут мы бессильны – у девочки редкий голос. Вернее, тембр. Она ездила с остальными нашими музыкантами на конкурсы, и везде отмечали ее способности. Плюс она фантастически трудолюбива – может заниматься часами. При этом и в школе успевает.
– Она в каком классе?
– В выпускном. Вот через месяц сдаст экзамены и отправится в педучилище.
– А после школы здесь уже заниматься нельзя? Потом в Москве столько всяких музыкальных училищ, в конце концов, консерватория есть.
– Все так. Но у нас занимаются только школьники. А что касается музыки – без везения и помощи поступить сложно, а на жизнь музыкой заработать нельзя. Во всяком случае, так считает мать девочки.
– Жаль, она, по-моему, очень способная! И внешность у нее такая…
– Вот, вот… Сергей Фомич тоже говорит, что редкое сочетание – голос, внешность, трудолюбие, полное отсутствие дурных амбиций…
– А кто такой Сергей Фомич? – Вадим был неприятно удивлен наличием какого-то авторитета.
– Как кто? Наш музыкальный руководитель, он с ней занимается с самого первого дня. Он за роялем был.
Вадим вспомнил сухого пожилого человека на сцене.
– Ирина Леонидовна, а как можно переговорить с этой девушкой? Вернее, с ее родителями?
– Я немного знаю эту семью. Алю растит мать. Женщина строгая, требовательная, не позволяющая детского вольнодумства. По этому поводу я даже однажды с ней поспорила – Алю держат в ежовых рукавицах, а, как я понимаю, для творческой натуры это не самое лучшее. Впрочем, по моим наблюдениям Аля, несмотря на возраст, нашла способ ухода от материнской строгости – музыка и чтение. Девушка она очень образованная и умеющая думать. Мне иногда кажется, что она мудрее матери. И снисходительнее. У детей в неполных семьях раннее взросление и ранняя мудрость – я такое неоднократно наблюдала здесь. Аля с матерью живут непросто, поэтому-то и такой выбор профессии.
– Да-да. Понимаю…
– А что вы бы хотели обсудить, если не секрет?
– От вас никаких секретов. Я бы хотел предложить оплатить обучение этой девушки вокалу. В музыкальном училище.
– Я вам дам их домашний телефон, позвоните, переговорите.
– Нет, я бы хотел это сделать здесь, при вас, поскольку считаю вас причастной к открытию такого таланта. – Вадим сам не подозревал, что умеет быть таким льстивым. Но ему важно было, чтобы все разговоры о будущем этой необычной девушки велись в присутствии третьих, проверенных и надежных лиц. Чтобы мать девушки не заподозрила ничего неприличного, чтобы его предложение смогли оценить как солидное, серьезное. А солидными по-прежнему считались государственные учреждения.
– Я вас поняла, попробую их пригласить сюда. Вы готовы сейчас разговаривать?
Вадим на секунду замялся, а потом кивнул. Он боялся долго раздумывать – очень необычным было то, что он сейчас собирался делать. Это никак не вписывалось в его прежние планы, это противоречило его характеру – замкнутому, не любящему посторонних, незнакомых лиц. Вадим же отлично понимал, что, сделав подобное предложение, он будет и в дальнейшем ответственен за эту судьбу. «Я никогда ничего не понимал в музыке, я не знаю, чем сопрано отличается от меццо-сопрано, я не умею разговаривать с детьми. А эта девушка – еще почти подросток», – все это промелькнуло в его голове, но упрямство и твердая решительность, свойственные его характеру, взяли верх.
– Да, я хотел бы сейчас переговорить с ними. В конце концов, надо понимать, как отнесется мать к подобному предложению.
Через двадцать минут в кабинете сидела та самая сухопарая тетка, а позади стояла девушка.
– Аля, садись тоже. – Директор насильно усадила ее на стул.
– Что еще случилось? Если платить теперь надо, то мы уйдем! Я слышала, что вроде платные теперь занятия будут. – Серая тетка говорила тихо, но было понятно, что за негромким голосом, осторожными манерами скрывается характер. Характер сильный, сложный и не очень приятный. Смирение, читавшееся в глазах, не убеждало, а настораживало.
– Нет, нет! Речь пойдет о вещах скорее приятных. – Ирина Леонидовна оглянулась на Вадима. – И очень важных для Али.
– Да-да, – неожиданно хриплым голосом произнес Вадим. – Я… мы… наша компания хотела предложить вашей дочери обучение вокалу в одной из лучших школ Европы. Мы оплатим полностью курс, проживание. Необходимо только ваше согласие.
– Да-да, – очень вовремя пришла на выручку директор. – Между прочим, Вадим Алексеевич – человек здесь не случайный! Он воспитанник нашего Дома творчества, выпускник института имени Баумана, владелец известной компании. Он принимает участие в талантливых людях, помогает им достичь профессиональных высот.
Вадим смутился – он не мог подтвердить сказанное, поскольку компания только была учреждена, а помощь этой девушке была частью плана по собственному обогащению. Вадим уже несколько недель скупал книги о неизвестной ему доселе профессии «менеджмент в области музыки». Мать девочки недоверчиво посмотрела на благодетеля:
– Насколько я вижу, вы очень молоды. Ненамного старше моей дочери, позвольте мне усомниться в вашем предложении и в ваших намерениях. И потом, сколько будет стоить это обучение?!
Ответ прозвучал тихо, но очень определенно. Вадим пытался найти нужные слова, но не находил их. Что он мог сейчас сказать в этом кабинете. Что у него есть деньги, которые могут помочь получить надлежащее музыкальное образование? Что он хочет попробовать совсем неизвестное ему дело? Что его тронул голос этой девушки? Не внешность, необычно красивая, а именно голос – ведь тогда, стоя под открытым окном на углу сквера, он слышал только музыку и голос. Что он мог сказать этой сухой, похожей на классическую менторшу, женщине? Ее подозрительность рождала в нем сомнения. Сомнения в правильности его поступка, сомнения в том, что его кто-нибудь поймет. Жена уже несколько дней пытается выяснить с ним отношения. Она даже звонила матери (нелояльность высшего порядка в представлении Вадима), пытаясь поделиться тревогами. Хорошо, что мать лишь рассеянно выслушала сноху и отделалась дежурными фразами. И вот сейчас эта тетка…
– Простите, как вас зовут? – Вадим расправил плечи и как можно спокойнее посмотрел на мать девушки.
– Елена Семеновна. – Тетка была намеренно суха.
– Вадим Алексеевич, может быть, вы подробнее расскажете, как все это будет происходить… Здесь же детали важны – тревога родителей очень понятна в таких ситуациях, – пришла на помощь директор.
– Конечно, с удовольствием. – Вадим откашлялся и понял, что особо рассказать ему нечего. Не успел он узнать, в каких учебных заведениях лучше всего учат вокалу, как юридически оформить эту помощь, как объяснить, что деньги на обучение он даст в том случае, если в дальнейшем сможет сам распоряжаться карьерой этой девушки. Он неожиданно оказался авантюристом, и теперь нужно было не потерять лицо. Вадим вздохнул и вдруг вспомнил один из разговоров родителей. Речь шла о его сестре Ане, которую мать мечтала отправить учиться за границу.