Его пришлось вылавливать из ближайшего пруда, а водой из того же пруда — обливать впавшего в бешенство Кари. И все равно мало кто верил, что дракон повержен, до прибытия с докладом одного из королевских дозорных…
Мягкий звон раскатился по залу, отрывая Ивара от воспоминаний. Сотни лиц, морд, рыл и всего прочего обратились в сторону исполинского трона, раскинувшего лапы-корни на половину помещения. Вспышка — и на троне, где только что было пусто, появились двое: мужчина с резкими чертами лица, чьи одежды были в этот раз черны как ночь, и женщина, темные блестящие волосы которой оттенялись снежно-белым платьем.
— Склонитесь перед Обероном и Титанией, владыками Страны Чар! — громыхнуло в вышине, и могучий удар сотряс пол.
Шорох прошелестел по залу, и сотни спин, обнаженных или спрятанных в одежду, гладких или шерстистых, предстали глазам правителей Фэйрилэнда. Не склонились лишь люди.
Губы Оберона тронула слабая улыбка.
— Приступим, — сказал он и махнул рукой.
С грохотом и треском, ловко протиснувшись среди фэйри, возникли столы, уставленные тарелками, мисками, судками, горшочками и бутылками. Запылали длинные зеленые свечи, точно диковинные звери, выпали из пустоты длинные лавки и засучили ножками, подбираясь поближе.
— А вы идите к нам, доблестные воины. — Голос Титании журчал, словно первый весенний ручей среди сугробов, звал, обещая тепло после долгой стужи. — Герои должны сидеть вместе с правителями!
Ивар смущенно одернул пояс и двинулся вслед за конунгом. В этом роскошном зале, среди чудесных нарядов и странных существ он чувствовал себя куском грязи, попавшим в золотую чашу, — и скользко, и непривычно, и сразу заметно, насколько ты мерзок…
Это не радовало. А вот почет, который оказывали гостям, провожая их за стол, предназначенный для королевской четы, был откровенно приятен. Стол возвышался над остальными, давая возможность есть с высокого трона, и викингам пришлось подняться на деревянный помост, на котором уже выстроились предназначенные для них лавки. Скрипели под ногами доски, ниже, за обычными столами вовсю стучали ложки и стаканы, слышалось чавканье, чуть дальше кто-то утробно рычал, пожирая мясо.
— Садитесь. — Улыбка на лице Оберона была искренней, но глаза, серые, как утренний туман, смотрели жестко. Как на врага. Или на того, кто вскоре им станет. — И отведайте нашего пива!
Большинство блюд, украшавших стол, были незнакомы викингам. Из какого-то зеленого желе торчало нечто похожее на лягушачьи лапки, в прозрачной жидкости плавали вырванные с мясом глазные яблоки.
Ивар судорожно сглотнул, ощущая, как желудок набухающим комком поднимается к горлу. Но отказаться — смертельно оскорбить хозяев. На пределе сил заставил себя сесть, не глядя на яства, потянулся к небольшому кувшину. Там, к счастью, оказалось обычное пиво.
— Пробуйте все. — В голосе Оберона зайцем в норе таилась насмешка. — Не все блюда за этим столом для вас привычны, но, я думаю, их вкус вам понравится.
Ивар мельком глянул на стол, подгреб к себе миску, на которой растопырил крылья необычайно худой гусь. Мясо оказалось сочным, мягким, и, только обгладывая крылышко, молодой викинг обнаружил на нем чешуйки и с ужасом понял, что существо, лежащее на тарелке, никогда не было гусем…
Мгновенно подавился, кусок встал поперек горла, не давая вдохнуть и выдохнуть, перед глазами потемнело…
Могучая ладонь хлопнула по спине, мясо тут же провалилось в желудок, а дыхание с хрипом выровнялось.
— Попробуй вон тех глазков в маринаде, — совершенно невозмутимо проговорил Вемунд, довольно блестя зелеными глазами, — это на самом деле грибы такие… А что у них тут курицы с чешуей на крыльях — кто ж виноват? Мясо-то нормальное…
Ивар поспешно ухватил кувшин с пивом, сделал добрый глоток. Горький напиток побежал по горлу, смывая мерзостный привкус. Когда допил, нашел в себе силы оглянуться. Прочие викинги лопали так, что за ушами трещало: Кари руками рвал на части дымящегося поросенка, голову которого украшали самые настоящие рога, иные столь же дико выглядящие блюда исчезали со стола с такой скоростью, точно их поглощал пожар.
Возникала опасность остаться голодным.
Махнув рукой на привычки, Ивар подтащил к себе миску с «глазами» и запустил туда руку. Ухватил целую горсть скользких и холодных кругляшей, сунул в рот. Сочная мякоть напомнила по вкусу маринованные опята. В мгновение ока миска опустела, а молодой викинг потянулся за следующей, на которой горкой высилась запеченная целиком мелкая рыбешка. Вывалянная в муке, соленая, она хрустела на зубах и мгновенно таяла во рту…
Чуть отвлекали от еды интересные разговоры.
— Все ли вам по нраву, дорогие гости? — спросил Оберон, внимательно глядя на викингов глазами цвета болотной жижи.
— Все хорошо, — вежливо ответил Хаук. — Скажи мне, владыка фэйри, почему вы, такие могучие, умелые, нуждаетесь в людях? Хоть иногда… А мы, по большому счету, можем прожить и без вас?
— Да, — после небольшой паузы ответил король, и глаза его потемнели, став бурыми, — мы живем почти вечно, не болеем, наша жизнь полна волшебства. Это все верно. Вы, люди, живете мало, подвержены всем напастям и страстям, вы хуже владеете чарами — это тоже правда. Но на самом деле вы сильнее.
— Это почему же? — влез в разговор Арнвид, чья лысина побагровела от выпитого, но взгляд не потерял остроты.
— Ваша сила в том, что вы способны меняться, — очень тихо и печально ответил Оберон. В этот момент, несмотря на гладкую кожу и черные, без седины, волосы, он выглядел чудовищно старым, уставшим от бессчетных веков жизни. — Любой из нас, волшебного народа, всегда остается таким, каким родился, будет уметь только то, что умел изначально, и никогда не возжелает большего. Исчезник будет дурачить людей в лесу, пустая фея — пить силу из очарованных мужчин, но они всегда будут теми же самыми, что и сотни лет назад. А вы, люди, способны учиться, копить знания, меняться внутренне. Тот, кто был слабым, может за какие-то годы стать сильным, трус — смелым, дурак — набраться мудрости…
Он замолчал, притихли и викинги. Перестал жевать Вемунд, работа мысли обозначилась даже на лице Кари.
— В отдельности каждый из нас сильнее любого из вас, — продолжил владыка фэйри, — но вместе вы нам уже не уступите. Я с ужасом думаю о тех временах, когда вас станет больше, вы станете умнее… Все больше смельчаков будет находить сюда дорогу, вмешиваться в дела моего мира, менять его, а любые перемены противны самой сути Страны Чар.
— Это время точно наступит? — спросил Хаук.
— Наступит рано или поздно, — кивнул Оберон. — И тогда нам придется либо воевать с вами, жестоко и кроваво, чтобы избежать участи рабов, либо отгородиться от мира людей прочнейшей завесой, стереть из самой памяти смертных упоминание о фэйри… — Он улыбнулся, смягчив впечатление от страшного пророчества. — Но что грустить? Никто из вас не доживет до этого времени. Поэтому сейчас веселитесь!
В зале грянула музыка. До сих пор тихая, она неистовствовала, точно осенняя буря на море. От могучих ее ударов по коже прокатывалась дрожь, а в сердце рождалось веселое буйство.
Фэйри закружились в танце, звериные и человеческие тела смешались в безумном хороводе. Прыжки, перевороты, выбрасывания ног следовали друг за другом в таком темпе, что, будь среди танцоров человек, он бы быстро рухнул от усталости. Мелькали поросшие шерстью и перьями лица, сверкали глаза, развевались яркие алые и желтые одежды.
Ивар ощутил, что от дикой пляски у него закружилась голова. И тут прямо в ухо шепнули, окутав лицо тонким ароматом лесной поляны:
— Герой из мира людей скучает?
Он поспешно обернулся. За его спиной, грациозно изогнувшись и обольстительно улыбаясь, стояла невысокая фэйри. Полупрозрачная одежда, сотканная, похоже, из стрекозиных крылышек, плохо скрывала изящную фигуру, а если честно — то вовсе не скрывала, выставляя на обозрение наиболее выдающиеся места.
В горле пересохло, на мгновение Ивар потерял дар речи.
— Тебе скучно, красавец? — повторила фэйри, обнажая в улыбке острые зубы и шевеля похожими на кошачьи ушками, которые кокетливо торчали из-под гривы черных с прозеленью волос.
— А ты куда меня позовешь? — поинтересовался, чуть придя в себя, Ивар, которому фэйри очень напомнила благородную Линету, свившую гнездышко в Камелоте. — Смотреть гобелены?
Личико черноволосой красавицы вытянулось, похоже, что именно этот вариант времяпрепровождения она и намеревалась предложить молодому викингу.
— Нет уж, — покачал головой Ивар, воспользовавшись паузой. — Спасибо! Но я лучше посижу тут!
— Я превращу твою жизнь в ад! — разгневанной кошкой зашипела фэйри. — Нашлю на тебя проклятие! Твои чресла иссякнут, и ты больше не сможешь любить женщин!