Таким образом переходил он из деревни в деревню, из города в город, и слава его разнеслась повсюду. Прибыл он наконец в Халаф. По обыкновению, взошел в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников. Многих к нему приводили, - ни один ему не понравился. Его чауши (слуги. - Ред.) измучились, бегая по городу. Вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос. Они туда.
- Иди с нами к великому паше, - закричали они, - или ты отвечаешь нам головою!
- Я человек вольный, странник из города Тифлиза, - говорит Ашик-Кериб, хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, - и ваш паша мне не начальник.
Однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше.
- Пой, - сказал паша.
И он запел. И в этой песне он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба.
Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды. Счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат. Забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал. Последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду.
Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться. В это время отправлялся один купец с караваном из Тифлиза с сорока верблюдами и восьмьюдесятью невольниками. Призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо.
- Возьми ты это блюдо, - говорит она, - и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом.
Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными в Халаф. Объявил он везде поручение Магуль-Мегери. Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай (постоялый и торговый двор на Востоке. - Ред.): и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца.
- Это мое! - сказал он, схватив его рукою.
- Точно твое, - сказал купец, - я узнал тебя, Ашик-Кериб. Ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не будешь в назначенный день, то она выйдет за другого.
В отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только три дня до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собой суму с золотыми монетами -и поскакал, не жалея коня. Наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дня.
- Аллах всемогущий! - воскликнул он.- Если ты уж мне не поможешь, то мне нечего на земле делать!
И хочет он броситься с высокого утеса. Вдруг видит внизу человека на белом коне и слышит громкий голос:
- Оглан (юноша. - Ред.), что ты хочешь делать?
- Хочу умереть, - отвечал Ашик.
- Слезай же сюда, если так, я тебя убью. Ашик спустился кое-как с утеса.
- Ступай за мною, - сказал громко всадник.
- Как я могу за тобою следовать, - отвечал Ашик, - конь твой летит, как ветер, а я отягощен сумою.
- Правда. Повесь же суму свою на седло мое и следуй. Отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать.
- Что ж ты отстаешь? - спросил всадник.
- Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен.
- Правда; садись же сзади на коня моего и говори всю правду: куда тебе нужно ехать?
- Хоть бы в Арзерум поспеть нынче, - отвечал Ашик.
- Закрой же глаза.
Он закрыл.
- Теперь открой.
Смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут минареты Арзерума.
- Виноват, Ага, - сказал Ашик, - я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Каре.
- То-то же, - отвечал всадник ,- я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне сущую правду. Закрой же опять глаза... Теперь открой.
Ашик себе не верит в то, что это Каре.