«Дело Десяти», – как его называли, превратилось в настоящую инквизицию, число подозреваемых и преследуемых выросло до трехсот человек.
Один из братьев Эпштейн – известных сценаристов, которые работали над созданием фильма «Касабланка», рассказывал о том, как проходило заседание Комитета: «В тесной комнате стоял стол, за которым восседали члены комитета. Дышать там было совершенно нечем. Едкий дым сигар смешивался с запахом пота тех, кто находился по другую сторону стола. Журналисты, охочие до сенсаций, делали крупные планы, снимая лица знаменитостей. На следующий день фото «красных» и «комми», – как их называли, появлялись в крупных газетах. Человеческие жизни, профессиональные карьеры были разрушены».
На всех голливудских студиях работала широкая сеть информаторов-осведомителей. Совершалась систематическая чистка кинематографических рядов от левых и радикальных элементов.
27 октября 1947 года Джек Л. Уорнер предстал перед членами комитета. Отправляясь в Вашингтон, он был преисполнен решимости бороться. Он покажет им, негодяям, как унижать самого Уорнера, как позорить студию. Однако когда он попал в комнату, где проводились слушания, он потерял всю решимость отстаивать своих сотрудников. Перегнувшись через стол, комитетчики запугивали, шантажировали, фоторепортеры, толкаясь, делали «эксклюзивные фото». Предметом обвинения послужил фильм «Mission to Moscow».
Речь Джека носила оправдательный, не наступательный характер. Перед лицом комитетчиков он растерял все заготовленные слова, его ослепляли вспышки фотокамер, сбивали перекрестные вопросы членов комиссии.
– Фильм «Mission to Moscow» снимался во время войны, – начал Джек, – это была личная просьба президента Франклина Рузвельта…
Увидев мрачные и недоверчивые лица своих слушателей, Джек понял, что он не сможет их убедить, и занял иную позицию. Он начал заикаться, путаться в именах и датах, а закончил свою речь патриотическим лозунгом: «Мы готовы учредить специальный фонд, построить большой корабль и отправить на нем в Россию тех, кому не нравится наше американское правительство». Затем он сделал вещь совершенно недопустимую: он дал комитету список сценаристов, которых он подозревал в симпатиях к коммунистам. Среди них было и имя Говарда Коха, написавшего сценарий фильма «Mission to Moscow», а также имена братьев Эпштейн, создавших знаменитую «Касабланку».
Гарри Уорнер собрал общее собрание на студии, куда были приглашены все – от маникюрши до боссов. Он произнес яркую речь, в которой в течение 45 минут клеймил коммунистов и сказал: «если бы мой брат сочувствовал этим мерзавцам, я бы самолично надел на него петлю и потащил в ФБР».
В разгар кампании к нему пришел один из сценари-стов, подозреваемый в симпатиях к коммунистам.
– Мистер Уорнер, – начал он, – я не коммунист, я антикоммунист, вот документы, которые это подтверждают.
– Мне наплевать каким коммунистом ты являешься, убирайся вон!– закричал Уорнер, выталкивая бедолагу за двери.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Испуганные старлетки в сверкающих блестками сценических костюмах стояли, прижавшись к стене кинопавильона. Осветители потушили прожектора, все, кто был в это время на площадке, замерли. Даже самые смелые недоброжелатели не могли предположить, что они окажутся свидетелями подобной сцены.
Сам Гарри Уорнер, который в последнее время редко выходил из своего огромного кабинета, гнался за своим младшим братом Джеком Л. Уорнером с криками и проклятьями. «Я сейчас убью тебя, сукин сын!» – это было одно из самых дружеских обещаний среди тех, которые вылетали из уст почтенного Босса.
В руках у него была длинная металлическая труба, он ею размахивал, и вполне возможно, что он собирался осуществить свое намерение, если бы их не остановили во-время. Гарри хрипел, задыхался, с трудом выкрикивая слова: «Дай… мне… только добраться… до тебя!»
Джек Уорнер немножко притормозил и крикнул через плечо: «Ты, старый п… никогда меня не догонишь!» Гарри, поняв безуспешность погони, швырнул трубу как можно дальше, желая поразить Джека, но тот вовремя схватил ее и отбросил в сторону.
Подобные сцены впоследствии повторялись еще несколько раз. Вся студия знала, что между двумя боссами идет непрерывная война. Гарри считал Джека подлецом и пройдохой, он не мог ему простить, что он бросил Ирму, женился на «этой» особе, а теперь хочет прибрать власть на студии к своим рукам. Время для студии было сложное – появилось много конкурентов, из которых основным было телевидение.
Трудности испытывали все голливудские студии. В середине 50-х половина голливудских фильмов снималась за пределами Америки. Производство фильмов обходилось намного дешевле, а это было немаловажным обстоятельством. Очевидным было то, что финансовое положение становилось менее стабильным. Братья Уорнер все чаще задумывались о том, что настало время прощаться со студией, как говорили в деловых кругах – выходить из бизнеса.
Созванный 13 февраля 1956 года совет директоров принял предложение от Lancing Foundation продать за 21 миллион долларов все права на кинопродукцию, созданную до 1948 года.
Спустя две недели телестудия CBS предложила 25 миллионов, но Гарри отказался от этого предложения, мотивируя свой отказ тем, что он дал честное слово предыдущему претенденту. «Может быть, кто-нибудь назовет меня дураком за то, что я так легко отказался от четырех миллионов, но мое честное имя для меня важнее денег», – сказал Гарри Уорнер на совете директоров.
Весть о том, что Warner Bros. выставлен на продажу, потрясла Голливуд. Президент Associated Artist Production Эллиот Хаймен дал срочную телеграмму Гарри: «Шеф, не продавай. С кем я буду ругаться?!» Однако вопрос был решен окончательно. Альберт (Эйб) Уорнер то и дело говорил брату: «Гарри, мне уже семьдесят два. Я устал от бизнеса, хочу уехать во Флориду, разводить лошадей на ферме, просто радоваться жизни. Бесс больна, врачи настаивают на нашем переезде».
Джек Уорнер был заядлым игроком, почти все время проводил в казино на юге Франции, играя в баккара. Его партнерами по игре были правитель Египта король Фарук, герцог и герцогиня Уиндзор. Отсвет от «их величеств» падал на Джека, он и себя чувствовал наполовину монархом.
Гарри не представлял себя вне студии, он привык к четкому распорядку рабочего дня, но… очевидно подошло время уходить. Он это отлично понимал и часто вздыхал: «Кому передать киноимперию? Вот если бы Льюис был жив…»
Нет, никто не мог занять его место.
…Одинаковые тяжелые тома сводов законов стояли на застекленных полках шкафов, громоздились на большом столе, за которым сидело четверо, – три брата Уорнер и их адвокат. Перед каждым из них лежали папки с бумагами. Долгие переговоры явно всех утомили. «Мы должны либо все вместе уходить из бизнеса либо оставаться», – сказал Гарри, подводя итог длительному совещанию.
– Послушай, мы уже давно не пацаны из Янгстоуна, мы серьезные люди, – возразил Джек, – сколько можно повторять одно и то же? Почему непременно все нужно делать вместе?
Гарри посмотрел на младшего брата с молчаливым укором: «ты все равно не поймешь», – вздохнул он, и взял ручку, которую протянул адвокат. Подписав все необходимые документы о продаже студии, тихо сказал: «Прости, отец»
…Джек Уорнер проснулся утром в отличном настроении. День обещал быть на редкость удачным, – он накануне провернул отличную сделку, перспективы были весьма радужными. Наконец-то осуществится его давняя мечта, он станет Президентом Warner Bros. Джек не мог далее существовать на вторых ролях, он уже давно заслужил эту должность. Ему удалось уговорить старого болвана Гарри уйти на покой, Эйб тоже удалился от дел. Теперь только он, Джек, займет подобающее место на троне. Что и говорить – победа далась нелегко, он проделал много ловких ходов, устранив соперников. Ему удалось все сохранить в тайне, никто ничего не заподозрил. Правда, газеты все равно известят о его триумфе, но уже будет поздно, придется Гарри примириться с новостью!
Ожидая приятный сюрприз, Джек развернул свежий выпуск Variety, – газету, которая сообщала обо всех голливудских новостях…
…Гарри Уорнер сидел за большим столом в своем доме. Он только что позавтракал и, перед тем как выпить свежезаваренный чай Earl Grey, потянулся к газете Variety. Он всегда сначала просматривал крупные заголовки, а потом читал заинтересовавшие его статьи.
ДЖЕК УОРНЕР – НОВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ КОМПАНИИ – прочитал Гарри и не поверил своим глазам. Крепко сжав в руках газету, Гарри внимательно вчитывался в каждое слово: «Джек Л. Уорнер, новый президент, сказал: «Я счастлив, что мои братья и совет директоров доверили мне руководство и благополучие компании, которую основала наша семья». Гарри побледнел. Он уронил газету, схватился за край стола и упал на пол.
… Эйб Уорнер, узнав из газеты, что «братья и совет директоров доверили руководство и благополучие компании» Джеку, пришел в ярость. Он кричал, что хочет убить негодяя и, если бы тот оказался с ним в одной комнате, несомненно, возникла бы драка – у Эйба была тяжелая рука. С этого момента он прекратил общение с братом – не мог простить ему предательства.