Иван еще больше ожил лицом и, быстро оглянувшись на сменщика, прямо и грубо спросил пассажирку:
— Водку будешь?
Молодой шофер, дернув головой, ошалело посмотрел на них.
— Налей, — коротко ответила Валька.
Иван сунул руку под занавеску спального места, достал початую бутылку, налил стакан. Валька выпила половину — протянула Ивану. Тот отказался:
— Нельзя: скоро за руль. Поесть хочешь?..
Валька лениво жевала куриную ногу, глядела вперед. Дорога с белыми вихрями поземки тянулась голая, темная: недавняя оттепель слизала с нее снег, и он еще не успел накопиться. Временами меж черных деревьев и белого снега проскакивали цветные пятна домов — из труб рвались и комкались под ветром дымки. Деревенские улицы были пустынны — лишь иной раз выскакивала к машине и с лаем бросалась вслед шальная собака.
— Костя, сверни вон за ту посадку и останови.
Молодой шофер вопросительно посмотрел на Ивана.
— Надо заднее левое поглядеть, — пояснил тот. — Я его второпях ладил, боюсь — спустило.
«СуперМАЗ» скинул скорость, свернул на кочковатое поле и, тяжело ворочаясь на ухабах, потащился вдоль березок.
— Тормози, — сказал Иван.
Потеснив Вальку, он выпрыгнул из кабины, дергая плечами от ветра и припрыгивая на ходу, добежал до заднего борта фуры.
Подошел Костя, сердито и подозрительно разглядывая Ивана:
— Колесо, что, на шоссе нельзя посмотреть?
— Ты что, не понял, что это за баба? — Иван был оживлен, коротко тихонько хихикал, чуть дрожа от сдерживаемого нетерпения. — Э-эх!.. Сразу видно — первый раз в рейсе. Это ж — плечевая!
— Кто?
— «Кто»… Б… дорожная. Нашего брата, шофера, обслуживает. Понял? Или не слыхал?
— Да говорили мужики что-то…
— «Что-то»… — Иван похлопывал себя по бокам и бедрам. — Их тут по дорогам, небось, целый батальон расквартирован. Так в машинах и живут. Возле нас и кормятся, и поятся. Сколько я их за свою жизнь перепробовал! — Иван причмокнул. — А вот такой красивой еще не видал. Ее приодеть — так хоть сейчас в манекенщицы. Повезло нам, парень!
— А чего ты там говорил про… бандуршу, что ли?
— Бандершу? Это — хозяйка ихняя. На больших стоянках обитается. У нее — кусок дороги, вроде охотничьего участка. На этом участке ее бабы работают. Ей — мзду платят. Чужая заедет — убьют… Она у них — вроде профсоюза. Если кто из баб заболеет или еще чего, она поможет — заставит остальных скинуться, к врачу тайком определит. Помню, лет десять назад была одна такая в Валдае: невысокая, щуплая, седая вся. Боялись ее бабы жутко. Чем она их так застращала, — черт ее знает. Я ее всего один раз и видел: ночевал там. Только спать залег — стучится кто-то. Открываю — стоит эта седая и с нею две. «Дай, — говорит, — сколько сможешь, для подруги нашей: заболела она». Послал я их по кочкам, двери замкнул и уснул. Утром вылезаю, глядь: все баллоны поколоты. Вот так. С этими бандершами не дай бог связаться… Ну ладно, заболтались мы с тобой. Холодина-то какая! Давай монетку кинем.
— Зачем?
— Кому первому.
Костя брезгливо дернул губами:
— Я не буду. Еще заразу какую подцепишь.
Иван опять коротко, как-то даже спешно, рассмеялся:
— Вот что значит — молодая жена дома. Ну, как знаешь. Тогда пойди, погрейся вон в тех домишках. Через часок приходи. Ладно?
— Черт бы тебя подрал со всеми твоими бабами! — зло проговорил Костя и поплелся по снежной целине к серевшему вдали хутору.
Иван вернулся в кабину. Хлопнул Вальку по плечу. Весели скомандовал:
— А ну давай, показывай, что умеешь!
Часа через полтора грузовик опять катил по шоссе. За рулем сидел уже Иван. Костя, повернувшись спиной к Вальке, сердито сопел и тер красные уши. Та с прежним безразличием глядела в окно.
Небо начинало темнеть. Снежное поле становилось все белее, а недальние леса давно уже слились в одну мутную полосу. Начали попадаться машины с зажженными фарами.
А может, зря она все-таки сорвалась из деревни? Надо было хоть морозы переждать.
Испугалась, сбежала. А чего бояться? Посадят, не посадят — все одно жизнь пропала.
Как кричали вчера вечером соседки!..
Валька шла с ведрами от колодца. У калитки стояли две старухи. Обычно такие спокойные, даже ласковые с ней, а тут она услышала: «У-у, рожа бесстыжая! Как таких земля только носит!» Ей невдомек было, что ее опознали приехавшие в командировку «на торф» городские шоферы.
Она повернулась к старухам — и тут соседки враз заголосили, злобно брызжа слюной, наступая на нее, размахивая руками. Она втянула ноздрями воздух, шагнула к ним, замахнулась полным ведром. Старухи отскочили, но не замолчали. Так и семенили следом до самого дома, посыпая Вальку бранью.
Бабка, узнав про все, не сказала ни слова.
Только вечером Валька слышала, как, стоя под образами, бабка в привычный речитатив молитвенных слов втискивала новые: «Прости ты, господи, ее головушку пропащую».
Сейчас, наверное, у них горит свет. Внучка сидит в большой комнате за столом, готовит уроки. Бабка, конечно, устроилась рядом. Она всегда следит за внучкиными занятиями, берет вязанье, натягивает очки с резинкой вместо дужек и комментирует внучкино учение.
— В магазин привезли пять штук шерстяной ткани, две штуки шелка и десять штук ситца, — читает внучка условие задачи.
— Господи, — говорит бабка, не отрываясь от спиц, — сыскать бы тот магазинчик!..
На заправке Костя выпрыгнул из машины вместе с Иваном. Пока тот вставлял пистолет в горловину бака, он молчал, жевал спичку и хмурился. Наконец сказал:
— Давай высадим эту стерву.
— Да ты что! — опешил Иван. — Такая баба раз во всю жизнь попадается. Зря ты отказался. Мы с ней до самого Подольска докатим. Может, и обратно возьмем. А что? Привезем в парк, вот ребятки порадуются. Да что с тобой?
— Не могу, — сказал Костя. — Противно мне. Брезгую… Когда мимо проходят — одно. А тут — сидит рядом… Не могу. После нее за дверцу боюсь взяться. Давай высаживай — и все! А то я дальше не поеду.
— Да жалко упускать-то, — засуетился Иван. — Чистая она, поверь мне: знаю, что говорю. Больно хороша баба-то!
Костя посмотрел на него исподлобья.
— Ну хорошо, хорошо, — спешно согласился Иван. — Только мы, знаешь что, мы не высадим ее, а толканем кому-нибудь.
— Чего?
— Да продадим. Вот ведь бестолковый какой!..
Не проехали они после заправки и десяти километров, как увидели стоящий на обочине возле спуска к широкому накатанному проселку «ЗИЛ». Капот был задран. Один из шоферов залез под него по пояс, копаясь в моторе, второй дежурил возле заводной ручки. Миновав «ЗИЛ», «Супер» остановился.
— Здорово, славяне! — крикнул Иван. — Помощи не требуется?
— Королям автострад привет! — ответил тот, что стоял у ручки. — Требуется покрутить. Не желаешь? Первый раз вижу, чтоб «Совавто» остановилась.
Это был молодой, наверное, одних с Костей лет парень, рыжий, худой, в дорогой ондатровой шапке и толстом замасленном свитере. Второй не ответил ничего: занятый работой, он даже не повернул головы. Иван разглядел широкую спину и черные жесткие волосы над мускулистой шеей. Подойдя со стороны радиатора и взглянув попутно на номер, Иван заговорил с чернявым:
— Земляк, бабу не надо?
Тот, не глядя на Ивана, спросил в ответ:
— У тебя конденсатора нет?
— Зачем «МАЗу» конденсатор? — хихикнул Иван.
Чернявый не сказал больше ничего, зато рыжий подскочил:
— А что за баба? Молодая? Сколько хочешь?
— Молодая. Самое то. Пятерку стоит.
— Что-то многовато…
— Да ты поди, глянь. За такую не грех и чирик спросить.
Парень сбегал к «Суперу» и, возвращаясь, на ходу крикнул:
— Беру! Держи деньги.
Иван схватил бумажку и поспешил за Валькой. Вызвав ее из кабины, он сказал:
— Там ребятам женский совет нужен — купили в деревне мяса, а оно вроде как припахивает.
— Я те что, фельдшер, что ли? — беззлобно огрызнулась Валька, но к «ЗИЛу» пошла. Ее редко звали на помощь, тем более за советом, и чувство собственной нужности было ей непривычно.
Не успела она отойти от «МАЗа», как тот фыркнул белым дымом и резво снялся с места. Валька рванулась было следом, но тут же остановилась. Даже не выругалась — только тихо прошептала, глядя на быстро удаляющийся грузовик:
— Чтоб ты разбился, гад!
Она пошла вдоль зиловского борта. Стоявший у подножки рыжий парень в ондатровой шапке заухмылялся ей. Валька прошла мимо. Парень встревожился и забежал вперед:
— Стой! Ты куда это?!
— Тебе какое дело?
— Как какое? Ты же с нами осталась!
— Что-о? Пусть с тобой сука блохастая остается! — крикнула Валька.
— Я те покажу «сука»! — тоже заголосил парень. — За тебя деньги плачены, а ты кобенишься? — он схватил ее за рукав.