— Почему? — спросила Варя немного смущенно. Анекдот все же на грани фола. Мало ли что Тихий к таким привык. А она сама-то? Сама зачем задает такой уровень и тон разговору?
— Потому что десерт не откушали! Исправим?
Варя посмотрела на протянутую руку. У него просто огромные ладони. Наверное, даже больше, чем у ее отца. Чем у Кольки. Варя привыкла с детства к большим мужчинам вокруг. Но Тихон был каким-то особенно большим. Не размерами. А тем, как она его воспринимала. Остро и нервно. С чего бы?
— Вот что у тебя за манера, Тихон… Приглашаешь девушку в ресторан, когда она только что с работы.
— А чего не так?
— Ты на меня посмотри! — Варя развела в стороны руки.
— Посмотрел, — он только что не облапал ее взглядом — от растрепанной рыжей макушки через оранжево-коричневый шелковый шарф, бежевый плащ, синие джинсы к удобным темно-серым кроссовкам. — Меня все устраивает.
— А меня — нет! Люди в ресторан ходят в приличном виде! В красивых платьях! А не в кроссовках на босу ногу.
— Как скажешь, — он как-то ненавязчиво и ловко подхватил ее под локоть. — В пятницу пойдем при полном параде — вечернее платье, декольте. Декольте обязательно, слышишь?
Варю так ошарашили его слова и натиск, что она позволила усадить себя в машину. И только там уже…
— А не обнаглел ли ты, Тихий? Декольте ему подавай…
— А я галстук одену!
— Надену, — машинально поправила Варвара.
— Надену, — согласился он. — Два. Галстука. Для симметрии к декольте.
И тут она не выдержала. И рассмеялась. И почему с ним так легко? Бывает. Иногда.
И снова в машине пахнет приятно и кожей. И опять «какая-то муть» наполняет салон осенней изысканностью джаза. И опять Варе уютно. И опять Тихон молчит. Но как-то уютно молчит.
— Что у нас сегодня в меню?
— Марго, — усмехнулся Тихон. — В смысле — расстегаи.
— Ого…
— Угу.
Варя улыбнулась незамысловатости их диалога. Собственное хорошее настроение изумляло.
Машина совершила резкое перестроение, и Варю прижало к стенке автомобиля. Сзади раздался громкий сигнал клаксона.
— В ж*пу себе побибикай! — и спохватился тут же. — Извини.
— Ничего. По-моему, в Москве за рулем не ругается только тот, кто не следит за дорогой.
— Это точно! — Тихон потер левой рукой шею, повел плечом.
На этот жест Варя обратила внимание еще в прошлый раз. Как раз как врач обратила внимание. Характерный жест. Неслучайный. И сегодня решила спросить.
— Хондроз?
— Чего?
— Ты шею постоянно трогаешь. И плечо. Шейный хондроз? Болит?
Он помолчал, пристально глядя на дорогу. Потом, словно опомнившись.
— Не. Нет никакого хондроза. Так. Просто привычка дурацкая. У меня ничего не болит.
Не болит. Ноет.
____________
— Варвара, я тебя оставлю ненадолго. Надо кое-что лично проконтролировать.
Варя пожала плечами. Его ресторан, в конце концов. Мало ли. А она хоть в зеркальце на себя посмотрит. Может быть, что-то даже исправит — не оставляет ощущение, что выглядит она так себе. На троечку.
Успела припудрить нос, проинспектировать глаза на предмет осыпавшейся туши, нахмуриться по поводу особо непослушных сегодня волос — ввиду кончившегося бальзама. Попробовала на скорую руку убрать пряди в косу. И в этот момент на плечи ей легли большие теплые ладони. Варя вздрогнула. Как она умудрилась не услышать, что Тихон вернулся?
А потом замерла. Даже дыхание затаила. Его пальцы разобрали наспех сплетенную косу. И принялись…
— Кто так косы плетет, Варвара Глебовна?
Она не смогла ответить, даже если бы в голову пришли подходящие слова. Вообще, больше всего сейчас хотелось застонать от удовольствия. От того, его пальцы неспешно трогают голову, перебирают волосы. Он… он что, в самом деле, заплетает ей волосы?
Стон разочарования удалось подавить чудом — когда Тихон убрал руки.
— Ну вот, — раздалось из-за спины удовлетворенное. — Теперь у нас вид приятный и аккуратный, как сказал папаша, отрубив сынишке голову, чтобы излечить его от косоглазия.
Спасибо тебе сердечное, Тихон Аристархович. За волшебные прикосновения рук. За то, что заплел косу. А больше всего — за эти слова, которые рассеяли неуместное волшебство.
— Да вы просто король метафор, Тихон Аристархович!
— Это не я король. А Диккенс. Фраза принадлежит Сэмюэлю Уэллеру из «Записок Пиквикского клуба», — Тихон устроился напротив нее.
— А синей книжкой было, видимо, полное собрание сочинений английского классика?
— Не, — помотал головой Тихон. — Это Махал Саныч у нас за работой любит в паузах на кухне почитывать классика. И фразы этого Уэллера у него на каждый случай жизни припасены. Так что весь ресторан уже в курсе. Вот так-то… Варежка.
— Что?! — магия того интимного момента, когда он перебирал ей волосы, рассеялась окончательно — сначала радикальным лечением косоглазия, а потом — Варежкой.
— У сестры подружка есть. Варвара. Лиза зовет ее Варежкой.
Варя подумала — и улыбнулась. Варежка. Мило. И вдруг осознала — Тихон сказал ей что-то, не касающееся ресторана. Что-то личное.
— А меня дома папа зовет Вареником, — поделилась в ответ семейным секретом.
Тин улыбнулся. Подпер щеку ладонью.
— Ой, как я люблю вареникиии…
— И с чем больше всего? — Варя весьма успешно сделала вид, что подтекста не заметила. Но угол рта неудержимо полз вверх.
— С вишней! Вишня вообще самая вкусная ягода. Вареники, пирожки — с вишней все вкусное!
— Ты прямо как мой брат Коля — тот за вареники с вишней Родину продаст! И за сырники.
— Сечет фишку! — рассмеялся Тихон. — Этот тот брат Коля, который хирург?
— Он у меня один брат, слава Богу. Двоих таких я бы не выдержала. А у тебя есть еще сестры, кроме Лизы? Или братья?
— Угу, — нейтрально улыбаясь, ответил Тихон. — А расстегаи сегодня с грибами. Ты же грибы ешь, я ничего не путаю?
— Ем. Не путаешь.
Расстегаи превзошли всю выданную им рекламу и авансы. Варя гордилась своими пирогами с капустой. Теперь поняла, что совершенно зря. Зато ясно, к чему стремиться.
А еще они пили какой-то невозможно ароматный чай. И ели мед с брусникой и кедровыми орешками. Тоже невозможно вкусные. Варя собиралась допросить с пристрастием Тихого, а вместо этого развлекала его историями своей студенческой юности. И он так заливисто хохотал, что о своих планах она забыла.
Уже ближе к концу чаепития Варвара вдруг спохватилась. Ведь она снова не обратила внимания…
— Тихон, а как называется твой ресторан?
Он молча подтолкнул ей меню в кожаной папке, лежащее на углу стола. Темно-зеленая кожа, тисненая надпись. «Ресторанъ Тинъ»
— Да уж, от скромности вы не умрете, Тихон Аристархович!
— Три раза не умру, — он почему-то не улыбнулся в ответ на шутливую реплику. — Вообще не умру.
— Бессмертный?
— Не доживу до кончины — не тот типаж.
Фраза показалась странной, чужеродной. Словно снова цитата. Из Диккенса или откуда-то еще. И Варя решила не уточнять. Многия знания — многия печали, как любит говорить отец. Вместо этого спросила другое.
— А почему целых три раза?
— Три ресторана потому что.
— Ого. И все Тины?
— Нет, — Тихон задумчиво покрутил меню по столу, словно размышляя над ответом. — Этот, самый первый — «ТинЪ», — подчеркнул пальцем название на папке. — Второй, в Филях — «ТинТин». Третий…
— Можно, я угадаю?
— Попробуй, — все-таки улыбнулся он.
— ТинТинТин.
— Не угадала, Варвара Глебовна. Штраф тебе.
— Не может быть!
Тихон полез в карман и вытащил оттуда визитку. Варя расхохоталась, только взглянув на нее. Улыбнулся еще раз Тихон.
— Вообще, ты была почти права. Изначально ресторан на Щелчке назывался «ТриТин». Но посетители почти сразу его перекрестила в «Тритона». И мы быстро провели ребрендинг.
— Тритон… — Варя покачала головой. — Ты натуральный уникум, Тихий.
— А я тебе что говорил!
— Слушай… — ей не хотелось уходить из ресторана. Хотелось отсрочить очередное напрашивание Тина на чашечку кофе-чаю-какао. — А можно мне еще?
— Конечно, — он послушно наполнил ее чашку из стоящего тут же пузатого чайника под разноцветной тряпичной грелкой. — Чабрец, липовый цвет, медуница. Фирменный сбор! Нравится?
— Очень, — Варя отхлебнула душистого напитка. — А ты на самом деле считаешь свой ресторан… свои рестораны одними из лучших в Москве?
— Я бы считал их самыми лучшими. Но есть один, который мне не переплюнуть.
— Ух ты! И кто же это смог обскакать Тихона Тихого, самого главного московского трактирщика? Кто этот смелый?
— «Седьмое небо».
— Ооо…
— Вот именно — «Ооо». Вот это заведение я бы с удовольствием прикупил. Но… — Тихон развел руки. — Увы, не по карману.