Снаружи было свежо. Ветер улегся, и солнце неярко светило на ясном небе. Тенака медленно втянул в себя воздух.
— Ну, вот и все, — прошептала Рения, и он оглянулся. Четверо воинов вышли из-за деревьев и шагали к ним с мечами наголо.
— Уходи, — сказала она.
— Помолчи-ка.
Он опустил котомку на снег и сбросил плащ, открыв висящие у пояса меч и охотничий нож. Пройдя десять шагов, он остановился и стал ждать, внимательно разглядывая каждого из четверых.
На них были красные с бронзой дельнохские латы.
— Что вам нужно? — спросил Тенака, когда они подошли поближе.
Они не ответили — опытные бойцы! — и быстро рассредоточились, приготовясь к любым неожиданным действиям с его стороны.
— Отвечайте, не то император обезглавит вас! — сказал Тенака.
Они остановились, но воин, шедший слева, выступил вперед, холодно и злобно глядя на него голубыми глазами.
— С каких это пор северный дикарь высказывается от имени императора? — процедил он.
Тенака улыбнулся. Ему удалось задержать их и сбить с ноги.
— Сейчас объясню. — Он подошел к голубоглазому. — Дело вот в чем... — Тенака вскинул руку и вытянутыми пальцами ударил воина по носу. Хрящ врезался в мозг, и противник упал, даже не вскрикнув. Тенака подскочил и сапогом ударил второго солдата по горлу. В прыжке он выхватил нож, встав на ноги, отразил удар третьего и тем же движением перерезал ему глотку.
Четвертый, размахивая мечом, бросился к Рении. Она стояла неподвижно, глядя на него с полнейшим безразличием.
Тенака метнул нож — рукоять ударилась о шлем солдата. Потеряв равновесие, воин свалился в снег и выронил меч. Одним прыжком Тенака вскочил ему на спину и пригнул к земле. Шлем свалился с головы противника, и тогда Тенака сгреб его за волосы, откинул голову назад, ухватил за подбородок и крутанул влево. Шея хрустнула, словно сухая ветка.
Тенака подобрал свой нож, вытер и сунул в ножны. Он оглядел поляну — все было спокойно.
— Мы надиры, — прошептал он, прикрыв глаза.
— Ну что, пойдем? — позвала Рения.
Он, недоумевая, взял ее за руку и заглянул ей в глаза.
— Что с тобой такое? Ты что, хочешь умереть?
— Нет, — рассеянно ответила она.
— Почему ты тогда стояла как вкопанная?
— Сама не знаю. Пойдем?
Слезы наполнили ее темные как ночь глаза и покатились по щекам, но бледное лицо осталось неподвижным. Тенака вытер ей слезы.
— Пожалуйста, не трогай меня, — прошептала она.
— Послушай, что я скажу. Старик хотел, чтобы ты жила. Он за тебя тревожился.
— Мне все равно.
— Ему было не все равно!
— А тебе? — Вопрос, точно нежданный удар, застал его врасплох.
Тенака задумался.
— Мне тоже. — Ложь далась ему легко — и только произнеся ее, Тенака понял, что это не ложь.
Она пристально посмотрела ему в глаза и кивнула.
— Я пойду с тобой. Но знай: я приношу несчастье всем, кто меня любит. Смерть идет за мной по пятам, ибо мне неведом вкус жизни.
— Смерть идет по пятам за каждым — и каждого настигает. Рано или поздно.
Они повернули к югу и остановились у каменного дракона. Его бока, омытые ночным дождем, сверкали, как алмазные. Тенака ахнул — вода застыла на выбитых клыках и сотворила дракону новые зубы из блестящего льда, вернув ему былое величие.
Тенака кивнул, словно услышав что-то, предназначенное только ему.
— Как он красив, — восхищенно прошептала Рения.
— Более того, — тихо ответил Тенака, — он живой.
— Живой?
— Здесь. — Тенака прижал руку к груди. — Он приветствует мое возвращение.
Весь долгий день они шли на юг. Тенака помалкивал, отыскивая под снегом тропы и высматривая караулы. Кто знает — быть может, те четверо только часть розыскной партии и девушку ищут еще и другие отряды.
Как ни странно, его это не тревожило. Он прокладывал путь, лишь изредка оглядываясь на Рению. Порой оностанавливался, всматриваясь вдаль или быстро оглядывая открытое поле, и каждый раз она останавливалась рядом с ним.
Рения тоже молчала, не сводя глаз с высокого воина и отмечая про себя уверенность его движений и предусмотрительность, с которой он выбирал дорогу. Две сцены вновь и вновь прокручивались перед ее мысленным взором: танец обнаженного воина в заброшенном гимнастическом зале и танец смерти с солдатами на снегу. Сцены накладывались одна на другую, переплетались, сливались. Совершенно одинаковые танцы. Плавные, почти неуловимые движения, легкие повороты и прыжки. Солдаты по сравнению с Тенакой казались нескладными, неуклюжими, словно лентрийские куклы, которых водят за бечевку.
И вот теперь они мертвы. Были ли у них семьи? Возможно. Любили ли они своих детей? Возможно. Как уверенно они вышли на ту поляну — а через несколько мгновений расстались с жизнью.
Почему?
Потому, что надумали потанцевать с Тенакой-ханом.
Она содрогнулась.
День угасал, и от деревьев ложились длинные тени.
Тенака выбрал место для ночлега за большим камнем, куда не задувал ветер. Камень стоял в лощине, окруженной корявыми дубами, и костер был хорошо огражден. Рения набрала хворосту. Ей казалось, что все это происходит не с ней.
Хорошо бы весь мир был такой: чистый, покрытый льдом, живущий золотыми грезами о весне. Зло увядает под очистительным льдом.
И Цеска со своими дьявольскими легионами исчез, как детские ночные кошмары, и радость вернулась бы к дренаям, как дар утренней зари.
Тенака достал из котомки котелок, набил его снегом и поставил на огонь. В талую воду он щедрой рукой насыпал овса и добавил соли. Рения молча смотрела на него, задержавшись взглядом на его раскосых лиловых глазах. Сидя с ним у огня, она снова обрела мир и покой.
— Зачем ты пришел сюда? — спросила она.
— Убить Цеску, — ответил он, помешивая овсянку деревянной ложкой.
— Зачем? — повторила она.
Он молчал, но Рения знала: он непременно ответит, и ждала, наслаждаясь теплом и его близостью.
— Мне некуда больше идти. Мои друзья погибли. Моя жена... ничего у меня нет. В сущности, у меня никогда ничего не было.
— Но у тебя были друзья... была жена.
— Да. Это не так просто объяснить. В Вентрии, неподалеку от места, где я жил, был один мудрец. Я часто беседовал с ним о жизни, о любви, о дружбе. Он дразнил меня и злил. Говорил об алмазах в глине. — Тенака покачал головой и умолк.
— Что за алмазы в глине?
— Не важно. Расскажи мне лучше про Олена.
— Я не знаю, что он хотел тебе открыть.
— С этим я уже смирился. Просто расскажи мне, что это был за человек. — Двумя палочками Тенака снял котелок с огня и поставил стыть. Рения подбросила дров в костер.
— Он был мирным человеком, служителем Истока. Но еще он был знатоком тайной науки и все свое время посвящал поискам реликвий, оставшихся от Древних. Он снискал себе имя трудами в этой области. Олен рассказывал мне, что сначала поддерживал Цеску, помог ему прийти к власти, поверив его словам о светлом будущем. А потом начался весь этот ужас. И полулюды...
— Цеска всегда ценил колдовство.
— Ты знал его?
— Да. Продолжай.
— Олен одним из первых взялся исследовать Гравенский лес. Он нашел там потайной люк, а внизу были машины. Он сказал мне, что его исследования подтвердили: эти машины служили Древним для излечения болезней. Приспешники Цески использовали их по-своему и создали полулюдов. Сначала полулюды встречались только на аренах, где терзали друг друга на потеху толпе, но вскоре они стали попадаться на улицах Дренана как личная армия Цески — в доспехах и со знаками отличия. Олен, виня во всем себя, отправился в Дельнох — будто бы для того, чтобы осмотреть Палату Света под замком. Там он подкупил часового и пытался бежать из страны через земли сатулов. Но за нами снарядили погоню и оттеснили нас к югу.
— А ты как вместе с ним оказалась?
— Об этом ты не спрашивал — ты просил рассказать об Олене.
— Ну а теперь спрашиваю.
— Можно я поем овсянки?
Тенака кивнул, пощупал котелок и подал ей. Она молча поела и передала остаток Тенаке. Опорожнив котелок, он прислонился к холодному камню.
— Ты скрываешь какую-то тайну — и я не стану допытываться какую. Свет был бы печален, не будь в нем тайн.
— Он и без того печален — в нем царят смерть и ужас. Почему зло настолько сильнее любви?
— Кто тебе сказал, что сильнее?
— Пожил бы ты в Дренае. Здесь таких, как Олен, преследуют, словно злодеев; крестьян убивают за то, что они не могут вырастить немыслимо высоких урожаев; чернь в цирках улюлюкает, глядя, как звери терзают женщин и детей. Здесь правит зло.
— Это пройдет, — мягко сказал Тенака. — А теперь пора спать. — Он протянул ей руку, но она отпрянула с внезапным страхом в темных глазах. — Я не сделаю тебе ничего дурного, но костер придется погасить. Мы поделимся теплом — и только. Доверься мне.
— Я и одна не замерзну.