Когда Крес не пришла ночевать, я поняла, что больше ее не увижу. Я только молилась, выражая надежду, что корабль ей попался хороший и что она сейчас наслаждается жизнью.
На следующее утро я готовила завтрак и обнаружила, что банка клубничного варенья пуста. Я спустилась в погреб за новой, а там на меня обрушился шквал громких проклятий. В дальнем углу погреба я обнаружила большую дыру в деревянном полу.
— Наконец-то вы меня услышали! – донесся из дыры голос Крес. – Я тут со вчерашнего для надсаживаюсь.
Я быстро сбросила ей веревку, и Крес выкарабкалась наверх. Она объяснила, что вчера спустилась в погреб за снедью и провалилась сквозь гнилые доски пола. Видимо, разразившийся несколько месяцев назад шторм подмыл грунт под домом.
Я была немало расстроена, когда подумала, что строение, которое я воздвигала на жилище моей матери, а та, в свою очередь, на доме своей матери, может обрушиться. Крес, однако, была в экстазе.
— Вы не понимаете, – заявила она. – Вода не просто унесла с собой много грунта. Она открыла входы во множество подземных туннелей. И там откуда-то снизу идет слабое свечение.
Я тут же принялась освежать память Крес относительно запрета на подземные исследования; пояснила, что если даже нас не убьют корабли, это непременно сделает мэр. Туннели на нашей планете опасны еше и тем, что проложены в рыхлой почве и могут обрушиться в любую минуту. Но, глядя в горящие от возбуждения глаза Крес, поняла: если наложу вето на исследования под домом, у нее окончательно и бесповоротно испарится всякое желание остаться жить на нашей планете. Стоит мне произнести слова запрета, и она тут же покинет нас на первом же заинтересовавшемся ее особой корабле.
Я вздохнула и сняла с полки банку клубничного варенья. Если уж и рисковать головой, то лучше это делать на полный желудок.
* * *Замеченное Крес красное сияние исходило от корабля. Вклинившееся в основание моего дома на глубине тридцати метров воздушное судно сияло.
Похоже, корабль относился к преобразователям измерений, хотя это было всего лишь почерпнутое из книг наименование, которое практически ничего не говорило о том, для чего он в действительности предназначен. Чтобы добраться до корабля, мне и Крес пришлось карабкаться и прокапываться сквозь руины зданий моих предков. Древние комнаты были наполовину забиты грязью; стены частично разрушены напором воды. И хотя сердце кровью обливалось при виде урона, который нанес последний потоп основанию дома, но было также и свое очарование в том, чтобы вот так карабкаться сквозь историю семьи. Моя бабка часто рассказывала о ярко-красной кухне своего детства ~ и вот, пожалуйста, на стенах явно кухонного помещения двумя этажами ниже нынешнего моего жилища виднеются под наслоениями грязи и сажи слабые следы красной охры. Еще четырьмя этажами ниже я нащупала пальцами потрескавшуюся керамическую печь и могла только гадать, что за пишу готовили на ней мои предки.
Но центром этого потаенного мира руин являлся корабль. Идеальная сфера метров десяти в диаметре, в обшивку которой проникали самые нижние балки моего дома, как будто всегда составляли с кораблем одно целое.
— Сколько ему лет? – спросила Крес.
Я подсчитала, на сколько этажей мы спустились.
— Лет триста примерно. С точностью до одного-двух поколений в ту или другую сторону.
Крес покачала головой.
— Этого не может быть. История города насчитывает тысячу лет. Ни в каких хрониках нет упоминаний о разбившемся у нас корабле.
Это действительно было странно.
* * *В течение следующей недели мы очищали пространство вокруг корабля от грязи и обломков. Для облегчения работы я соорудила простую систему блоков, чтобы опускаться в провал и выбираться из него. Мы также позаботились, чтобы работать лишь в те дни, когда пролетающие корабли указывали на хорошую погоду, и только после того, как тщательно запирали двери дома от непрошеных визитеров. Все-таки если мэр или кто-нибудь из городских констеблей пронюхает, что мы исследуем находящийся под землей корабль, то даже мой статус героини не спасет нас от скорого суда с однозначным исходом.
Мы открыли одно странное обстоятельство. Выглядело так, что грунтовые воды, протекающие по основанию моего дома, вливались в корабль, а от него, как спицы колеса от втулки, расходились дренажные туннели. Крес и я подумали: а не притягивает ли корабль каким-то образом воду?
Когда мы с Крес не работали рядом с кораблем, то занимались своими обязанностями. А кроме того, изучали тома из моего собрания погодных хроник.
— Все они врут, – заявила Крес однажды утром, когда я вскарабкалась на верхушку погодной башни, чтобы проверить, чем она там занята. У нее на коленях лежал мой самый старый исторический том, восходивший к началу прошедшего тысячелетия, к самому первому городскому предсказателю погоды. – В этих книгах говорится, что ваша семья построила этот дом девятьсот лет назад. Но ведь не может быть, чтобы корабль находился здесь все это время!
Я вздохнула, признавая правоту Крес. Но ответа я не знала. После того как убрали грязь из-под корабля, мы не нашли никаких следов более древних строений под ним. Выглядело так, как будто корабль и был тем фундаментом, на котором держалась вся конструкция дома.
— Может, дома моих предков исчезли в корабле, как в нем исчезает вода?
Крес минуту обдумывала эту гипотезу, затем фыркнула:
— Это означало бы, что в основе каждого здания города находится корабль. Как-то трудно в это поверить.
И хотя я была рада, что Крес на время оставила мысли о бегстве с нашей планеты – даже если причиной тому явилось нечто, навлекающее на нас смертельный риск, – я все же не собиралась ей потакать и позволять выказывать неуважение по отношению ко мне. Поэтому я выхватила книгу у нее из рук и строго-настрого запретила брать хроники без спроса.
* * *На следующий день погода изменилась, и мы, к вящему раздражению Крес, не могли заниматься кораблем. С запада показались «кобыльи хвосты», а за ними, как всегда, безустанно неслись преследующие их корабли-кумулюсы. И хотя ни один из них даже не приближался к размерам того кучевого облака, что обрушило потоп на город в этом году, они все же выливали достаточно воды, чтобы я объявила тревогу. Из-за опасности, угрожающей городу, нам с Крес приходилось находиться на башне в любое время суток. И хотя Крес была сильно раздражена тем, что ее оторвали от изучения корабля (она очень переживала то, что мы так и не смогли найти способ попасть внутрь), о своем долге перед городом она не забывала. Ко всему прочему осадки, выпадавшие во время бурь, теперь уходили с поверхности по подземным туннелям под моим домом. Быть застигнутым там во время ливня означало верную смерть.
Через несколько дней после начала полосы штормов я проснулась около полуночи от шума дождя и завывания ветра за окнами. Я схватила свою одежду и побежала на верхний этаж, злясь на себя из-за того, что проспала шторм и не подала сигнал тревоги, Я ясно видела сияние крупного кучевого облака, проплывавшего над городом и заливавшего нас дождем. Это был самый крупный шторм после катастрофы месячной давности. Я открыла люк на крыше и попыталась вскарабкаться на башню, но ветер был слишком силен. Я закричала, обращаясь к Крес, чтобы та оставалась там, где находится, закрыла люк и принялась просто пережидать непогоду.
Облако убралось минут через десять. Я открыла главную дверь, чтобы оценить ущерб, и почти нос к носу столкнулась с мэром.
— Почему не было предупреждения? – заорал он. – Я возвращался из паба, и меня чуть не смыло.
Я покосилась на погодную башню, которая, как я теперь могла видеть, была пуста. Я нахмурилась.
— Не такая уж страшная буря, – ответила я. – Кончай ныть.
Я захлопнула дверь перед лицом мэра, не давая ему возможности выразить возмущение, и пустилась бегом к подвалу. Из дыры в полу доносился шум мощного водяного потока. И, что хуже всего, веревки блочной системы болтались в этих завихрениях и водоворотах. Я всегда убирала веревки и блоки, когда мы ими не пользовались, чтобы случайный посетитель не смог догадаться, что мы спускаемся под землю. Все это означало одно: Крес отправилась вниз до того, как разразилась буря.
Не имея возможности что-либо предпринять, пока не спадет вода, я заварила чай и попыталась расслабиться. Но я не могла не думать о том высоком потенциале, которым обладала моя ученица. Я оплакивала Крес, и саму себя, и память о моей унесенной потоком сестренке. Я была уверена: Крес мертва.
К утру вода ушла. Я спустилась вниз с помощью веревок и блоков и зажгла факел. Продвигалась я медленнее, чем раньше, поскольку расчищенную нами тропу, пролегающую через старые фундаменты, размыло.
Когда наконец я достигла нижнего уровня, то нашла Крес лежащей рядом с кораблем, чье красное свечение, как мне показалось, стало более темным. Я испытала потрясение, увидев, что Крес жива и дышит – хотя и с трудом, как будто задыхаясь. Учитывая, сколько воды пронеслось здесь, это было просто невозможно. Оставленные на грунте следы потоков указывали: вода втекала в корабль. Крес просто не могла выжить!