– Сколько же ты за меня дал, сволочь? – врываюсь в автобус и обрываю затянувшееся радиомолчание.
– Хромой Сикх, ты все еще жив? – удивляется Пашка.
– Гад, – сквозь окно автобуса и сквозь пару «душ» местных достаю того, шестилапого. Падаю на пол между сидений. Обзор никакой, но я и так знаю, что они спешат следом, не утруждая себя более маскировкой под местных.
Проезжаю не одну, а целых три остановки: организм потребовал отдыха. Сунутся в автобус – двери под прицелом.
Но будет, не вечно же кататься. Можно схлопотать «штрафные» за пассивность. Ладно, выхожу у парка и объявляю десять минут паузы. Обычно я этого себе не позволяю, но раз такое дело – два раза на уровень имею право. Отстегиваю «глобус». Сажусь на скамейку под деревьями. Прохожие посматривают на меня, как на идиота. Еще бы, многие вообще не знают о «Вторжении». Бегают среди них ребята с «глобусами» на головах – ну и что, мало ли придурков развелось?
Хм-м, что же происходит? Похоже, Паша что-то не то закрутил. Его за эту самодеятельность точно из комиссаров попросят. Международный Наблюдательный Совет не дремлет.
Да, но зуб на меня он вроде не держал. Только на прошлой неделе пивко в «Мизере» гоняли. До меня ему и дела не было. Жаловался на какие-то таинственные сбои в системе, мол, участились. И сетевое окружение его, видите ли, не устраивает. Да, сбои. Кажется, вирусы. Или нет? Правильно, он говорил, что это не могут быть вирусы.
Бросаю окурок в урну, надеваю «глобус».
– Комиссар. Хромой Сикх здесь.
– Давно тебя ждем, – как-то равнодушно откликается в наушниках Пашка.
И тут начинается полная непоправуха.
В небе вспыхивает сообщение – «месседж Хромому Сикху: ваши очки впредь умножаются на 10». С чего такая щедрость?
Старичок, сидевший рядом, уже вполне оформился в «иного». Рукопашная! Стилетом ему в морду. Сальто назад, за скамейку, – что значит хорошая физическая форма – вокруг-то одни «иные». Многовато вас, ребята. Пушку в положение «сплошняк» – и огонь веером, «минуса» побоку.
Скамейка в щепу, трава горит – что-то новое в системе. Раньше попадания в неживые объекты лишь условным звуком обозначались. Рву с пояса световые гранаты с секундной задержкой – и деру, пока все это сверкает и рвется.
По трассе грузовичок чешет. Далековато, но надо прыгать. Забегаю с тылу, ускорение, бросок – и я в кузове. Ускорители на ногах дымятся.
Теперь можно дух перевести. Ага, хрен там можно. Примостился спиной к кабине, а в небе крылатик летит и уже в пике заходит. На, гад, получай.
Но что же это такое выходит? Летающих «иных» доселе не было. Не-ет, нужна вторая пауза – о новых модификациях «иных» обязаны сообщать заранее, до начала игры. И такие вещи относятся к компетенции Европейской федерации. М-да, на Пашке и шапка горит – не ходить ему теперь в комиссарах.
«Глобус» снят. Неплохо – оказывается, это и впрямь грузовик, а не крыша автомобиля. Только не гражданский, а военный, камуфляжный. И кроме меня сидят в кузове трое солдатиков и курят – одну сигаретку на троих. Чем мне нравятся бойцы – ничем хлопцев не удивишь. Сиганул человек в инопланетной амуниции в кузов, а им хоть бы хны – сигареткой интересуются. Достаю пачку – нате, ребята, угощайтесь. И пока время позволяет – за мобильник.
Набираю Пашенькин номерок. Где ты там, друг любезный?
– Алло? – недовольный, тусклый голос у тебя, Пашуля.
– Пашка, это я, Ваня. Как понимаешь, сижу во второй паузе. Что происходит, Павел, кто охотник – я или «иные»? Почему правила меняются?
– Ты че, Ванюха? Какая охота? Мы с самого утра висим. Доступа к опорным серверам нет.
– Ты что, дуришь меня? Ты же мне сам сочувственные депеши слал…
– Я платы меняю, не до депеш… Стой! Ты что – охотишься?
– А что ж еще? Охота заявлена. Ты же меня знаешь, я как штык, я же профи.
– Побожись, что не врешь!
– Тьфу на тебя. Меня через минуту мочить будут.
На том конце провода – пауза. Потом Паша уже совсем по-другому говорит, волнуется:
– Ты это, Иван, ты «глобус» не надевай. Слышишь, Нюха, я кроме шуток – забрось куда подальше.
– Ты че? Меня же за это из федерации попрут.
– За что переть? Охоты нет! Понял?! Я – Комиссар и говорю с тобой официально!
– Верю, верю.
– Нюха, ты давай чеши сюда. Запись, надеюсь, на «глобус» велась?
– Само собой.
– Вот и просмотрим. Давай.
Мобильник в карман. Ничего не поделаешь – отстыковываю разъемы, комбез в скатку и за плечи.
– Ребята, а куда путь держим? – спрашиваю у солдат.
– Да на полигон, за город.
– Ну, мне с вами не по пути.
– Курева не оставишь? – просит сержант.
– На, бери все, – бросаю ему пачку и сигаю за борт, словно все еще на охоте. «Глобус» из рук вылетел и покатился. До чего, гады, из седла вышибли.
И вот шагаю к метро прихрамывая – теперь точно Хромой Сикх, – и посещает меня эдакая нехорошая, страшноватенькая мыслишка: а вдруг я в «патологической виртуалке» побывал? Ходят ведь среди виртуальщиков упорные легенды, мол, вошел сабж такой-то в виртуалку – и больше его никто не видел. Мол, виртуалка-то патологической оказалась. В патологической – все может случиться, «там чудеса, там леший бродит…» – в общем, четвертое измерение нашего мира. До сегодняшнего дня в эти сказки не верил. Лучше бы и дальше не верить.
Небоскреб на Тверской, офис Международной федерации виртуальных игр, все двери настежь, толпа народа, клубы дыма и мат-перемат. Забавно. Я сразу к Пашке, в комнату с табличкой «Вторжение». Там сидят трое, включая Пашу. Одного знаю – Емельян Ермолаевич, вице-комиссар российского отделения федерации. Второго представляет Пашка:
– Климент Осипович Чарджоу, инспектор Комитета охраны электронных сетей.
Ого! Уже и «шишки» пожаловали. Круто.
– Ага, шлем принес! – Пашка вроде обрадовался, но выглядит, конечно, неважнецки. – Давай сюда.
Шлем принял инспектор – сухопарый интеллигентик, технарь подсоединил к своему ноуту. Пробежал пальцами по клавиатуре, настроил канал; на экран стала выводиться запись охоты. Все это он проделывал молча, быстро, уверенно.
Смотрим, слушаем. Лихо это я там, в подворотне.
Инспектор хмыкает и подключает анализатор голоса. Просит Пашку повторить то же самое, что и липовый Комиссар, в микрофон. Анализатор сравнивает гармоники – совпадение на девяносто процентов, то есть в пределах погрешности – у братьев-близнецов обычно семьдесят пять, объявляет инспектор.
Картинка, по заверению Пашки, идеальная: это его игра, его логика – натуральное «Вторжение». А система-то висит, все игры с утра висят.
Емельян чешет лысину:
– Мы, Иван, здесь полагаем, что имеет место несанкционированное вторжение хакеров. Да, понимаешь, беда в чем. Боевые игры все на учете у Министерства обороны, защиту на них ставят сами военные. Потому как такие игры сопряжены с риском для здоровья, а их модификации используют военные в качестве тренажеров. Такие дела…
Инспектор отодвигает ноут и поворачивается ко мне. Смотрит молча – чего-то от меня хочет. А я-то тут при чем? Я свое отыграл – теперь как-нибудь без меня разбирайтесь. И Пашка тоже смотрит как-то выжидающе. А душка Емельян нарочито помалкивает и прячет взгляд.
– Ну? – спрашиваю.
– Имеются два варианта, – говорит наконец инспектор. – Первый: искать хакеров силами нашего Комитета, что, само собой, уже осуществляется. Второй: использовать ваш аватар, раз уж хакеры его активизировали.
Только этого мне не хватало. А ну как это не хакеры никакие, а самая что ни на есть патологическая виртуалка? И ведь вслух не скажешь – на смех поднимут.
– Гм, там стреляют…
Инспектор вскидывает брови. Ему мои переживания непонятны – не бегал, не воевал, ни разу не бывал убит… Что-то я не о том думаю.
– Ты, Нюха, не дрейфь, – понимающе вставляет Пашечка, – мы все предусмотрели. Подключимся к твоему чипу – всю виртуалку будем видеть здесь, на наушники микрофоны навесим – послушаем твоими ушами, что тот гад станет тебе вещать. И поставим на блок питания радиовыключатель – если что, сразу тебя вырубим.
– Ваша задача, – говорит инспектор, – вступить в диалог с виртуальным Комиссаром и поддерживать диалог как можно дольше. А мы будем отслеживать источник сигнала.
– Эх… – неопределенно произносит Емельян Ермолаевич.
Будем считать – подбодрил, и на том спасибо.
Ну не с ходу же туда нырять. Попьем кофейку, выкурим сигаретку. А заодно убедим себя, что это сволочи-хакеры, чтоб их черт задрал. И что с моей героической помощью их сейчас изобличат и изловят.
Коса времени неумолима – пора облачаться. Мужики суетятся вокруг меня, как три наседки вокруг одного цыпленка. Проверяют аппаратуру. Пашка хлопает по плечу:
– Ты прямо как первый космонавт!
– Ага, – отвечаю, – в патологическую галактику.
Пашка не понимает, о чем я, однако улыбается. А может, и понимает, но при этих двоих обмолвиться о таком себе не позволит.