Возница ускорился, и некоторое время мы ехали молча. Кентавры могли перемещаться и быстрее, но ограничения скорости в городе не позволяли, а потом он вдруг снова остановился. Не так резко, как до этого, но все же.
— А я вот что подумал, господин офицер, — заискивающе начал возница.
— Лорд, — поправил его Юрао.
— Лорд офицер, я тут подумал… с меня скидка, а вы забываете про оскорбление офицера Ночной Стражи.
Минутное молчание и эдакое снисходительное:
— Бесплатный проезд для всех работников конторы частного сыска «ДэЮре» в любое время дня и ночи и я готов не только забыть об этом инциденте, но и вести ваши дела в дальнейшем.
Я застонала громче возмущенно застонавшего кентавра, и путь продолжился. Через некоторое время, оглянувшись на бегу, кентавр поинтересовался:
— Дроу, а ты случаем не гном?
— Случаем нет, — ответил довольный собой Юрао, — я наследственно и потомственно гном, по духу, так сказать.
— Зззавтра пришлю главного, — сдался возница.
Юрао, предовольный весь, шепотом мне сообщил:
— А я все думал, как сократить расходы на передвижение. Ри постоянно куда-то мотается, а мне потом счет выставляет.
— Ох, — только и сказала я.
— Не переживай, Дэй, — успокоил меня Юрао, — и вообще не нервничай, у тебя впереди встреча с разъяренным Тьером, так что ты давай, морально настраивайся.
— Никаких поцелуев! — решительно заявила я. — Мне хватило офицера Даргена!
Партнер, коварно ухмыльнувшись откинулся на спинку сиденья и сделал вид, что его тут вообще нет, и он совсем ничего не слышал.
— Я сказала — нет! — погромче, так чтобы наверняка услышал.
— Слушай, давай откровенно, Дэй, — лениво начал Юрао, — императорской семейке плевать на трудности каких-то там торговцев, для них это слишком мелко. Императорской гвардии вообще на все плевать, они уже лет по триста как покойники, так что выход у нас только один — задействовать Тьера.
В чем- то я была с ним согласна, но в то же время:
— Давай попробуем решить все сами…
Внезапно возница вновь резко затормозил. А до ворот всего ничего оставалось, шагов сто, не больше…
— Уважаемый, — начал Юрао, и тоже умолк.
И мы втроем с нарастающим ужасом следили за тем, как песок, словно поземка, расходится по дороге, по направлению к нам. Словно там двигалось что-то, что порывом ветра создавало это невероятное ощущение — будто песок дымом струится по дороге.
«Пустынник» — вдруг подумала я.
Странное явление приблизилось к нам, осыпав мелким песком застывшего, и почти не дышавшего кентавра, мягко обогнуло карету… в следующее мгновение крышу нашего средства передвижения сорвало ветром, и унесло в черное ночное небо.
— Императорская гвардия, — мрачно произнес Юрао, и расслабился.
Я попыталась прекратить дрожать, но не выходило — жутко это, очень жутко, и голос внезапно заскрипевший над нашими головами тоже был жутким:
— Перебежец без разрешительной грамоты, господин офицер Ночной Стражи и… будущая леди Тьер, — замогильно резюмировал голос, — нарушение границ охраны императорской гвардии наказуемое преступление, леди и господа.
Я вздрагивала от каждого слова, а вот Юрао был скорее разозлен, чем напуган происходящим:
— Лорд офицер Ночной Стражи! — нагло поправил дроу.
— Госпожа Риате, — решила внести исправления и я.
Возница, до этого момента молчавший, тоже соизволил возмутиться:
— Есть у меня документы!
Песок на мгновение перестал изображать поземку, после с некоторым возмущением прозвучало:
— Хорошо, «лорд Ночной Страж» и «госпожа Риате», но возница лжет!
— Бездоказательное заявление, — глядя в пустоту так, словно что-то видит, вмешался Юрао, — господин возница находится на службе конторы «ДэЮре», и его документы в данный момент в стадии оформления.
Возница выглядел не менее удивленным, чем я, и голос так же позволил себе усомниться:
— А вы… в этом уверены?
— Более чем, — Юрао демонстративно достал листок бумаги и карандаш, после чего обратился к вознице: — Как звать?
— Нухрр Быстрый, — поспешно ответил тот.
Писал Юрао тоже быстро, гораздо быстрее, чем успел разозлиться представитель императорской гвардии.
— Что за фарс?! — прошипел он.
— Никакого фарса, — Юрао деловито дописывал, — я, и мой партнер, являемся владельцами конторы частного сыска «ДэЮре», и мы только что… Дэй, распишись, — мне протянули листок, — приняли на работу господина Нухрра Быстрого. Все соответствует нормам законодательства.
Я поспешно расписалась, и свежесочиненный акт приема на работу Юрао протянул в пространство.
Когда лист был взят, на его желтоватой поверхности четко выделилась рука того, кто сейчас вчитывался в строки. Страшная, когтистая, испещренная черными трещинами желтая конечность.
— Юр, — прошептала я, — а ты его всего видишь?
— Не совсем, — партнер старался держаться уверенно, — он скрыт песчаным вихрем.
«Пустынник» — вновь подумала я.
А затем, решила все же спросить:
— Простите, уважаемый, — лист опустился, видимо меня были готовы услышать, — простите… а вы Пустынник?
Юрао странно на меня посмотрел, а в это время возница потянулся и осторожно отобрав у гончего лист, любовно погладив его, свернул и спрятал в нагрудном кармане — кажется, кто-то был очень рад подобному повороту событий.
— Откуда вы знаете? — страшный, словно скрежет по стеклу, голос гончего пробирал до костей.
— Действительно, откуда? — язвительно вопросил и Юрао.
— Лорд Тьер упоминал… — с трудом выговорила я, сама не понимая, зачем вообще это сказала.
В следующее мгновение произошло странное — песок, доселе видимый мне лишь как поземка, взметнулся вверх, чтобы закружившись вихрем опасть, открывая высокую, тощую фигуру давно усопшего, в рваных песочного цвета лохмотьях. У гончего видимыми оставались лишь глаза, сверкающие на черной коже, и руки неожиданно желтого цвета. И вот это жуткое создание, скрестив руки на впалой груди, задумчиво произнесло:
— Тьер, значит!
— Эй, — Юрао подскочил, словно загораживая меня от гончего, — а давайте без допросов.
Начинаю понимать, почему сболтнула про лорда директора.
— Сядь! — скрипучим, до такой степени скрипучим голосом, что хотелось закрыть уши руками, скомандовал Пустынник.
И партнер опустился на сиденье, судя по округлившимся глазам даже не ожидая от себя подобного.
— Так значит все-таки Тьер, — проговорило чудовище, в развивающихся без ветра призрачных лохмотьях.
А после, повернув голову ко мне, уже намного более приятным голосом, Пустынник спросил:
— С какой целью вы направлялись к его императорскому высочеству, госпожа Риате?
Я испуганно посмотрела на Юрао, дроу тихо посоветовал мне:
— Рассказывай.
И я рассказала об обозах корпорации сети кондитерских Меллоуин, и о том, что их задержка грозит финансовыми потерями, и даже про то, что к принцу гномы уже обращались с просьбой, но их даже не соизволили выслушать до конца… Меня прервали странным вопросом:
— Какое отношение вы, госпожа Риате, имеете к данным обозам?
Вновь посмотрев на Юрао, я честно ответила:
— Контора частного сыска «ДэЮре» ведет дела гномьей общины и…
— Достаточно, — песок начал окутывать жуткую фигуру Пустынника, — я понял главное — это важно для вас, госпожа Риате, а значит, ваша просьба будет исполнена.
И все. И даже песчаная поземка исчезла.
А потом, пока мы в некотором оцепенении продолжали сидеть в карете без крыши, припорашиваемые мокрым снегом, открылись главные городские ворота и по дороге потянулись опечатанные обозы, с торговой маркой «Мелоуин» на бортах быстроходных телег. А за ними телеги рыбного ресторана «Остера», корпорации «СтальГор», и еще, и еще…
— Странность заметила? — напряженно спросил Юрао.
Молча и отрицательно машу головой.
— Пропустили только обозы, принадлежащие гномьей общине… — сообщил партнер.
* * *Возвращались мы в контору в мерцающей магией карете, потому что Юрао, промокнув окончательно, все же решил пойти на нарушение закона и натянул над искореженным потолком магический навес. Говорить ни о чем не хотелось — действительно вымотались за день.
— Мне еще на службу, — грустно вспомнил Юрао.
— У меня домашняя работа, — не менее грустно сказала я.
— Поспать бы, после горячей ванной, — дроу потянулся. — А мы с тобой сегодня молодцы!
— Да, — я широко зевнула.
Хитро взглянув на меня, Юрао проникновенно спросил:
— Так что у тебя с Тьером?
— А что у тебя с Эрхой? — в тон ему ответила я.
— Не спрашивай, — дроу мгновенно помрачнел.
— Вот и я о том же, — и ощущение, что сразу стало в десять раз холоднее.