— Ну-ка, — вмешался вдруг полный краснолицый Публий Вителлий, один из штабных офицеров. — Покажи нам, чему ты научил этих птенцов. Ведь не сегодня-завтра мы двинемся на варваров и должны быть готовы.
— Слушаюсь, — бросил центурион и повернулся к своим солдатам.
Те явно нервничали и волновались, пытаясь сохранить невозмутимость, опасливо поглядывая на командующего и выдерживая стойку «смирно».
— Отделение! — отчетливо и громко скомандовал Сабур, тяжелым взглядом скользнув по шеренге. — Слушай меня!
Все напряглись. Германик чуть улыбнулся и снова погладил беспокойно переступавшую с ноги на ногу и тревожно фыркающую лошадь.
— К атаке! — зычно протянул центурион. — Готовсь!
Садовники и парикмахеры вдруг сразу преобразились — они стали солдатами, настоящими римскими солдатами, спаянными железной дисциплиной и солидарностью.
В их руках вдруг появились сверкнувшие на солнце блестящим металлом наконечников пиллумы, а щиты синхронно приподнялись, закрывая корпус.
— На врага! — рявкнул Сабин, указывая вновь выдернутым из ножен мечом на стоявшие невдалеке соломенные чучела, изображавшие германцев. — Бегом марш!
Шеренга легионеров устремилась вперед, занеся над головами руки с копьями. Бежали они легко, ровно. Центурион следил за ними, держась чуть сзади.
— Давай! — скомандовал он шагах в десяти от чучел.
Солдаты на ходу чуть отогнулись, и дождь блестящих пиллумов обрушился на соломенного противника. Не все копья попали в цель, но многие. Третья когорта не хотела осрамиться перед своим главнокомандующим.
— Мечи к бою! — заорал центурион и — увлеченный сам — бросился вперед.
Его легионеры выдернули из ножен короткие обоюдоострые мечи и бежали дальше. Вот они с размаха столкнулись с чучелами... только солома полетела.
Германик был доволен. Уже неплохо, очень неплохо. А после первого же настоящего боя эти вчерашние недотепы превратятся в истинных солдат римской армии. С такими можно будет идти хоть в Индию, хоть в Китай, хоть...
Командир вдруг нахмурился от несвоевременно нахлынувших мыслей и дернул поводья.
— Молодец, Марк! — крикнул он, приветственно взмахивая рукой. — С такими ребятами нам нечего опасаться германцев.
Центурион с благодарностью улыбнулся и снова отсалютовал.
— Рад стараться!
Германик развернул коня и поскакал по направлению к лагерю. Свита следовала за ним.
Приближалось время прандиума — второго завтрака, после которого должен был состояться военный совет.
Кавалькада через преторианские ворота проскакала в лагерь и двинулась по широкой, идеально прямой аллее к центру, где находился большой шатер командующего, палатки офицеров и походный алтарь для жертвоприношений, возле которого уже суетились жрецы, собираясь узнать волю богов.
Германик спрыгнул с коня, бросил поводья подбежавшему ординарцу и направился в свой шатер, жестом пригласив остальных следовать за ним.
Они вошли под прохладный шелковый купол и с удовольствием растянулись на мягких кушетках, полукругом уставленных вдоль матерчатых стен.
Толстый, с лоснящимися щеками сириец появился на входе и вопросительно посмотрел на Германика.
— Давай, Антиох, — махнул тот рукой. — У нас мало времени. Поторопись.
Повар кивнул и исчез. А через минуту шатер наполнили полдюжины слуг с подносами в руках.
Германик никогда не питал пристрастия к роскоши, как и его отец, да и дядя Тиберий тоже. Ну, в Риме еще куда ни шло, там приходилось следовать этикету, посещая официальные приемы во дворце, но в армии молодой Друз держался очень скромно и вел поистине спартанский образ жизни, лишь изредка позволяя себе расслабиться и немного отдохнуть.