Но упоенные победой варвары упустили выгодный момент: срочно сколоченная из вольноотпущенников, гладиаторов и ветеранов новая армия под командованием Тиберия сумела отчаянным марш-броском достичь Рейна и захватить переправы. Германцам, уже спешившим на кровавый пир, пришлось несолоно хлебавши откатиться обратно в свои леса и затаиться там до поры до времени.
Потрясенный этими событиями Август принял решение отказаться от дальнейших завоеваний за великой рекой и навсегда установить границу вдоль Рейна. На левом берегу были образованы две новые провинции — Верхняя и Нижняя Германии, в каждой из которых стали гарнизоном по четыре кадровых легиона, готовые в любой момент отразить нападение врага.
В то время мощный Limes Germanicus [2] еще не был возведен — этим займется цезарь Домициан через восемьдесят лет — а пока лишь отдельные укрепления и небольшие форты поднимались над мутными водами Рейна; в сущности, границу здесь охраняла только живая стена римских легионов.
Хотя Август и отказался от завоевательных походов, но гордые квириты не могли забыть трагедию Вара и смириться с позорным поражением от дикарей.
Недавно назначенный главнокомандующим всеми вооруженными силами обеих провинций сын знаменитого Друза Германик получил приказ подготовиться к крупномасштабной карательной экспедиции. Ударные соединения римской армии должны были вскоре перейти Рейн и вторгнуться на земли херусков, хаттов и хауков, дабы отомстить за вероломное нападение на корпус Вара и гибель своих товарищей. Этой мыслью жили сейчас все солдаты и офицеры Рейнской группировки войск.
Такая была обстановка на германской границе летом семьсот девяносто восьмого года от основания Рима.
* * *
В лагере Двадцать второго легиона под Могонциаком, столицей провинции Верхняя Германия, царило всеобщее оживление. Тут готовились к ожидаемому вскоре вторжению на земли варваров за Рейном, а это дело серьезное, в таком походе мелочей не бывает.
Все — невозмутимые ветераны, нервные новобранцы и полные достоинства офицеры — чувствовали какое-то волнение в груди. Уже давно римляне ждали, когда придет это время, давно ждали, когда им представится возможность отомстить за разгром армии Квинтилия Вара, за гибель товарищей и позор поражения. И вот, кажется, это время настало.
Центурион третьей когорты Двадцать второго легиона Марк Сабур — тридцатисемилетний высокий широкоплечий мужчина с характерной военной выправкой — занимался обучением рекрутов на специальном плацу в полутора стадиях от преторианских ворот походного лагеря.
Еще сто пятьдесят лет назад в армии могли служить только родовитые римляне или — в лучшем случае — италийцы — которые, вдобавок, за свой счет обязаны были покупать мундир и вооружение. Это почиталось за честь, но, однако, ставило римских граждан в неравные условия с другими категориями населения, страны.
И вот вдруг оказалось, что крестьяне и плебеи отнюдь не спешат вступать в ряды доблестных вооруженных сил, а предпочитают: одни — пахать землю, а другие — получать от государства безвозмездные пособия.
Военная машина грозного Рима — благодаря которой он и стал господином всего Средиземноморья и доброй части Европы — начала давать сбои.
За свою беспечность Вечный город чуть не поплатился, когда орды тевтонов и кимвров раздавили в Цизальпинской Галлии римские войска и неудержимой рекой потекли в Италию, содрогнувшуюся от ожидания гибели.
И тогда избранный недавно консулом грубый и простой Гай Марий грохнул кулаком по столу в курии Сената и безапелляционно заявил, что если почтенные старейшины так дорожат заплесневелыми традициями, то ему гораздо важнее судьба страны, судьба его народа и римских богов.