– Так, так, молодой человек. На каком языке будете сдавать тысячи? На немецком? Зер гуд. Гутен морген…
Со следующим. – Это расчет двухконсольной рамы? А вы знаете, молодой человек, что у вас неправильно построена эпюра моментов?
Очередной студент. – У вас что? Тысячи по-английски? Good morning! How are you? Чудесно. Джек Лондон. Это я допускаю, хотя лучше технический текст. Но позвольте – это же адаптированный текст. Бог с вами. Я могу у вас его принять только в том случае, если вы сдадите на одну тысячу больше.
Следующий. – А ну-ка, разверните ваш лист, так чтобы он не скручивался. Расчет фермы. Чудесно. Сбор нагрузок и эпюры. Вот что я вам скажу, молодой человек. Математика, конечно, наука абстрактная и оперирует формулами, но нужно не терять представление о самых элементарных бытовых вещах. Смотрите что вы сделали. Расчет при различных нагрузках, эпюры, отлично. Варианты нагрузок. Снег слева, хорошо, снег справа-тоже неплохо, снег с двух сторон – чудесно. Ветер слева – хорошо, ветер справа – тоже неплохо, ветер с двух сторон… Что же это за ветер такой, что за муссоны или пасаты, которые дуют на вас сразу с двух сторон? Придется переделать, пока никто не видел, а то засмеют. Нет, нет, дома. Вы же уже подобрали сечения двух поясов фермы под этот сумасшедший ветер.
Очередной желающий. – А где же ваша книга или проект? Вы хотите сдавать румынский? А как ваша фамилия? Гульпа? Слышал. Вы молдаванин? Насколько мне известно, румынский не входит в перечень рекомендованных иностранных языков, так же как и польский и болгарский. А разве у вас в школе не было иностранного языка? А, английский.
У вас его плохо преподавали и давали больше румынский? Ладно. Я могу предложить вам следующий вариант. Вы идете в библиотеку и берете что-нибудь легкое на итальянском. Скажем сказки, «Чипполино». Или, например, у Джанни Родари есть симпатичная книжка «Джельсомино в стране лжецов». Я думаю, что, зная хорошо румынский, вы с помощью словаря сможете их легко перевести, и я приму у вас итальянский.
Наконец подошла моя очередь. – Вы что сдаете? Английский? Что это за книга? «Sun and Shadow» «Солнце и тень». Автор Марсель Бройер. Что-то я не слышал такого писателя.
– А он не писатель. Он архитектор – один из организаторов Баухауза.
– Интересно. И где вы только достаете эти книги?
– Это из библиотеки Академии архитектуры. Мне ее дала Мария Федоровна под расписку и страшную клятву.
Разобравшись с Ямпольским и сдав ему свои «тысячи», я отправился на кафедру физкультуры выяснять с ними отношения. На втором курсе занятия у нас были факультативными, я ходил на гимнастику, но, естественно, влезать на турник после операции мне не разрешили. С кафедрой физкультуры у меня были сложные взаимоотношения, вернее не с кафедрой а с ее заведующим с оригинальной фамилией Добрыйвечер. После ликвидации курсовых газет я оказался в институтской юмористической газете «Дробилка». И так как на кафедру было много нареканий, то мне приходилось писать на эти темы стихи и делать карикатуры. В основном это были безобидные шаржи больше не на Доброговечера или Добрыйвечера (никто не мог точно сказать, как он склоняется), а на нашего проректора по админхоз Арбузова. Шаржи такого типа:
Нам Середенко рассказал:
То-есть все нападки, в основном, на хозяйственников. На этой почве мы даже раззнакомились с Добрымвечером и он сам старался поставлять нам материал, так как эти публикации оказывали свое действие. К ним привыкли. И когда в одном из номеров не оказалось ничего о спортивной кафедре, Евстифеев послал меня к ним. Заведующий кафедрой уехал на какие-то соревнования, Сидоров нарисовал на него великолепный шарж, а я написал:
Этот невинный шарж почему-то произвел на него крайне негативное впечатление. При встрече он на меня кричал: «Так что, по-твоему, на кафедре ничего не делается, по-твоему на кафедре бездельники, которые в мое отсутствие черт-те чем занимаются? Ничего, еще посмотрим. Ты еще придешь сдавать к нам зачет».
Когда я робко протиснулся в зал, Доброговечера не было, но был Юзеф – наш тренер по гимнастике, человек крайне доброжелательный. Он посмотрел мою больничную справку, взял зачетку и поставил «зач.», сказав при этом: «Не переживай, ты бы все равно сдал».
Разделавшись с побочными хвостами, я засел за проект. Это был первый проект настоящего здания, а именно: «Двухэтажный усадебный жилой дом».
Все свободное время у меня уходило на роман с Кирой и подготовку новогоднего капустника. Кира, как я и ожидал, для начала устроила мне небольшой обычный скандальчик.
– Почему я узнала о твоей операции только на третий день, когда позвонил мне Толик? Я даже не могла тебя навестить, так как ты этого не хотел.
– Почему это я не хотел? Я как раз очень хотел (Я-таки попросил Толика позвонить ей и рассказать о моих неприятностях, но зная ее характер, сказал ему: «Если она скажет, что хочет прийти, расскажи ей, как меня найти, а если спросит, должна ли она идти ко мне, ответь ей, либо – как хочешь, либо – не обязательно. Я понял, что она озвучила второй вариант).
– Я не знаю почему ты не хотел, но догадываюсь. Очевидно тебя посещали другие твои, более сердобольные дамы, и ты не хотел, чтобы я с ними столкнулась.
Меня, действительно, дважды посещала Ася по собственной инициативе, и я не очень хотел, чтобы в нашей дружной жизнерадостной палате кто-то стал бы при всех выяснять со мною отношения, а Кира была очень склонна к такому веселому времяпрепровождению. Но я об этом, естественно, умолчал.
В десять вечера, препроводив Киру домой, я усаживался за написание капустника для новогоднего вечера. К Новому году мы всегда готовились активно: делали светогазету с текстами и с музыкой, репетировали инсценировки. Вот эти скетчи на институтские темы я писал с большим удовольствием. От участия в них на сцене я отказался после плачевного опыта нашего поступления, вернее поступления моих приятелей в студию МХАТ в прошлом году. Но все-таки меня уговорили участвовать в одном из скетчей. Когда я его рассказывал и показывал, наш режиссер Сергей сказал, что у меня все отлично получается, и никого другого он искать не будет.
Скетч был простым как мычание. Тема, как всегда, наиболее злободневная – экзамены. На сцене стояло несколько столов (аудитория) и стол преподавателя. Сидело несколько студентов готовящихся к ответу. За столом преподавателя сидел студент, загримированный под Василия Ивановича Сьедина – нашего преподавателя истории искусств. Заходил очередной студент (то-есть я), брал билет, зачитывал (все как обычно) и садился за первый стол, который на три четверти был повернут к залу. И вот тут все начиналось. В столе верхний ящик был набит книгами – здоровыми фолиантами по истории искусств, но этот ящик не имел задней спинки и был открыт в сторону преподавателя. И когда преподаватель кричал «Виноват! (любимое выражение Василия Ивановича). Спрячьте книгу!», я отвечал «У меня никакой книги нет», проталкивал ее (книгу) в ящик поглубже и она падала на пол рядом с преподавательским столом. На вопрос «Вы готовы?» я отвечал «Еще нет» и брался за очередную книгу. Все эти реплики обыгрывались, и в результате у стола преподавателя образовывалась куча книг и т. д.
В этом скетче Сергей и уговорил меня играть во второй раз в жизни после провальной премьеры «Красного галстука». Мне Светлана сделала волосы дыбом, закатали один рукав пиджака, перевели набок галстук и в таком диком виде я вышел на сцену, услышал «Тяните билет, молодой человек», вытянул билет, хрипло произнес «Билет номер 13» и сел за первый стол. Тут же я обнаружил, что стол набит книгами, но задняя стенка стоит на месте, и никакой дырки там нет. Я повернулся к Сергею, который стоял за занавесом и довольно внятно произнес:
– А где же стол с дыркой?
– Стол с дыркой забрал Арбузов. А вместо него поставил новый, – сообщил Сергей зловещим шепотом.
– Виноват! Перестаньте болтать – заявил псевдо Василий Иванович.
Никто ничего не понял. Я не знал, что делать, и начал вытаскивать книги на стол.
Псевдосьедин понял, что ситуация выходит из под контроля и начал импровизировать.
– Виноват! А это что за книги?
– А это не мои, – ответил я. – Это из библиотеки.
– А, тогда другое дело, – ответил он невпопад и уселся за стол.
Надо было что-то делать. Я подвинул один том к краю стола, и он упал. Псевдосьедин не прореагировал. Я сбросил второй том.
– Перестаньте смотреть в книгу, – наконец произнес он – заглянув в приготовленный текст.
– А я не смотрю, – ответил я, спрятав одну из книг в стол. В это время упал третий том.
– Перестаньте швырятся книгами. Вы готовы?