Несколько человек выбежали к пушкам и стали заряжать, другие их отогнали. Промышленных, верных Коновалову, оказалось мало. Еще раздалось несколько выстрелов. Из дверей выволокли высокого человека с пшеничными волосами, перепачканными кровью. На глазах у всех ему на руки надели железные браслеты. Коновалов старался ногами ушибить врагов. Поняв бесполезность сопротивления, он застонал и повалился на землю.
— Приведите его на галеру! — крикнул Баранов.
Коновалова подняли, подхватили под руки и поволокли на судно.
— Разбойник, как мог ты опозорить русское имя! — сказал Баранов, когда Коновалова поставили перед ним.
— Самозванец! — закричал Коновалов. — Я выведу тебя на чистую воду! Я покажу, как лживить на честных людей. Ты у меня насидишься в охотском остроге.
— Ах, так!.. Видит бог, я не хотел этого. Но раз ты меня пугаешь, Коновалов, я должен показать, что не боюсь твоих угроз. Я бесчиновный и простой гражданин отечества и признаю законы. Портнов и Сапожников, дать ему сто линьков, пусть успокоится, а опосля запереть в трюме.
Несмотря на угрозы и вопли Коновалова, мера, указанная Барановым, была выдана полностью. Сто линьков — это не так уж много, но и не мало. Присмиревшего передовщика с окровавленной спиной спустили в трюм, за перегородку, уложили на рогожу и закрыли на засов.
— Великий нанук Баранов, — сказал вождь Григорий. — Я расскажу всем о твоем подвиге. Все племена, живущие по берегу и островам до самых теплых мест, узнают о твоей силе. — Он низко поклонился. — Ты железный человек.
На галере собрались промышленные и благодарили Баранова.
После чарки вина Петр Коломин с лебедевскими промышленными погрузился на байдары и отошел к новому месту промысла. Однако многие остались промышлять с Барановым.
На ужин Александр Андреевич пригласил вождя чугачей и его родственников.
Русские и индейцы поклялись, что законы дружбы впредь будут соблюдаться строго.
— Сколько лет твоей дочери? — неожиданно спросил Баранов.
— В этом году исполнилось пятнадцать, — ответил Григорий. — У меня есть еще три дочери и два сына, — с гордостью добавил он.
Александр Андреевич долго сидел молча.
— Григорий, ты великий вождь чугачей и хороший человек. Мне понравилась твоя дочь, и я хочу жениться на ней. Я дам тебе за нее две сотни одеял и много разной утвари.
Вождь чугачей не сразу поверил в свое счастье. Породниться с таким человеком, как Баранов, было бы лестно каждому великому вождю. Получить двести одеял за дочь тоже неплохо. Но обычай требовал не показывать радости.
— Я согласен, — сказал Григорий, свысока посмотрев на родственников. — Бери дочь за две сотни одеял.
— Что я должен сделать, — спросил Баранов, — чтобы было все, как должно быть, когда у вождя берут в жены дочь?
— Надо угостить родственников, сделать подарки и всем объявить, что ты хочешь взять в жены мою дочь.
— Завтра приезжайте все в этот дом, — показал Александр Андреевич на коноваловские строения. — Буду угощать…
— Нет, завтра собрать родичей нельзя, дай сроку три дня.
— Хорошо, — согласился Баранов, — через три дня жду тебя. И дочь тогда привезешь.
Индейцы-чугачи, живущие в окрестностях Чугачского залива, принадлежат к одному племени с кадьякцами. Но по внешности они были близки к якутатским колошам note 5 . Наложили отпечаток многолетние родственные связи.
Вождь Григорий был высокого роста, плечист и осанист. Большие черные глаза спокойно смотрели на окружающий мир. Он был в меру самоуверен и свято чтил дружбу. Как и прочие чугачи, перенявшие многие обычаи колошей, он с детства был приучен своими родителями к терпению и стойко переносил всякие лишения.