Мало, конечно…но все же лучше, чем ничего.
Сирота молча поднесла руку маркиза к своим губам.
— Я берусь отыскать жениха, — добавил мсье де Шавайе, — разве только ваш выбор уже сделан.
Бедная девушка отрицательно покачала головой.
— Ну что же, — продолжал де Шавайе, — мой собственный выбор пал на дворянина, имеющего состояние и живущего в нескольких лье отсюда.
— Значит, я должна буду покинуть ваш замок?
— Разумеется, это следовало бы когда-нибудь сделать.
Сирота горько заплакала.
— Сказать по чести, — вскричал растроганный маркиз, — есть ещё средство, да вам оно не подойдет.
— Скажите.
— Не хотите ли вы меня в мужья? Я, конечно, стар, но буду любить вас, как отец.
— А я буду любить вас от всего сердца, — ответила девушка, протягивая маркизу руку.
На другой день они были обвенчаны, и через девять месяцев у них родился мальчик. Домовый священник окрестил его Эктором-Дьедонне де Шавайе. Счастливый маркиз целых шесть недель не ездил на охоту.
Два года спустя маркиза де Шавайе умерла при родах девочки, которая вскоре последовала за матерью.
— Я был слишком счастлив, — сказал маркиз. — Богу было угодно испытать меня в своем счастье.
Ибо это была его первая горесть в жизни.
Его спасло крепкое здоровье. Он переборол горе, но смерть, подобно жнецу, уносящему колосья с поля, лишила его мира, счастья и довольства. Из-за его неумения вести дела на пороге жилища снова появилась угроза разорения.
Он решил вызвать на помощь свою младшую сестру, рожденную от второй жены отца. Это была хитрая и льстивая женщина, скрывавшая под маской добродетели недобрую сущность своего характера. Этой-то тетке и было поручено воспитание маленького Эктора.
Но благодаря небу у маркиза был честный солдат, который сопровождал его в походах, был при нем пажом, а затем оруженосцем. Этому солдату было тогда тридцать лет. Звали его Кок-Эрон по названию улицы, где он был рожден. Этот-то солдат и решил обучать Эктора тому, чему его не учили, — и зря, как думал Кок-Эрон.
Казалось, что мадам де Версийяк — так звали сестру мсье де Шавайе — очень пеклась о ребенке. Но то была лишь одна видимость. Все заботы легли на плечи Кок-Эрона, который придумывал тысячи хитростей, чтобы заманить своего любимца на учебу. Он даже предоставил ребенку возможность читать книги, оставшиеся от матери. Ребенок же, имевший хорошую память и большое любопытство, охотно предавался их чтению. На учебных занятиях он засыпал, а вот книжки про всякие приключения, чудеса и особенно про войну прочитывал от корки до корки. В результате он хорошо выучил такой предмет, как история.
Воюя в Эльзасе и Пфальце, Кок-Эрон научился болтать по-немецки. Умершая мать знала испанский, и Кок-Эрон решил, что ребенок не должен отставать в языках ни от него, ни от матери. Был нанят учитель — важный старик-священник, — пообещавший за два талера и обеды приходить три раза в неделю и, кроме языков, преподавать географию и геометрию.
Но все это было ничто по сравнению с обучением езде на лошади, фехтованию, стрельбе из ружья и пистолета и физическим упражнениям, чему самозабвенно предавался Эктор со своим учителем. Через семь — восемь лет таких занятий не было на свете неукротимой лошади, бурного потока, пропасти или дикого зверя, которые могли бы устрашить Эктора. В четырнадцать лет он уже мог сопровождать отца на охоту.
Молодость есть молодость, и самый бурные наслаждения в жизни Эктор испытывал, когда сталкивался с опасностями, погружаясь в бурные воды Роны, опускаясь в пропасти и укрощая молодых бычков, — словом, там, где рисковал жизнью.
Отец, всю жизнь считавший, что если дворянин умеет читать и подписываться, он уже достаточно сведущ, только радовался, глядя на увлечения сына.