В конце концов она полюбила его, но зато принц стал к ней равнодушен!
— Как? Так принц не любит больше своей Коризандры?
— Нет, ваше высочество!
— С каких же это пор?
— С тех пор, как полюбил другую!
— Кто же эта другая?
— Это… его будущая супруга, принцесса!
— Да что вы говорите, месье! Как же он мог… полюбить… меня?
— Он видел ваш портрет, принцесса! Ну а ему двадцать лет, и в нашем краю люди легко воспламеняются.
С этими словами Генрих бросил на Маргариту такой нежный взгляд, что она снова покраснела.
— Хотела бы я видеть портрет этого мужлана! — сказала она.
— Я могу описать его вам, принцесса!
— Нет, Бог с ним! Вернемся к графине. Вероятно, она была в большом отчаянии?
— Не могу вам сказать этого, принцесса, потому что я уехал из Нерака как раз в тот момент, когда между ними случился разрыв.
Наступила короткая пауза.
— А знаете ли, господин де Коарасс, — сказала Маргарита, — ведь теперь довольно-таки поздно?
Генрих покраснел и встал со скамеечки, на которой сидел у ног принцессы.
— Если ваше высочество пожелает, — сказал он, — я мог бы завтра заняться описанием наружности принца Наваррского.
— Завтра? — краснея, сказала Маргарита. — Ну что же… приходите завтра!..
Генрих взял ее руку и заметил, что эта рука дрожит. Он поднес руку к своим устам, и рука затрепетала еще сильнее, тогда он опустился на колени.
— Да уходите же! — взволнованным голосом крикнула Маргарита, вырывая у него свою руку. — Нанси! Нанси!
Принц встал с колен, Нанси вошла, взяла принца под руку и увела.
«Нанси сказала правду, — думал принц, идя по темной лест нице. — Маргарита любит меня! Гм… Пожалуй, в данный момент я предпочел бы не быть принцем Наваррским!»
V
Отправляясь на свидание с Паолой, Ноэ все же зашел пред варительно в кабачок Маликана. Там в этот час всегда была масса народа. Сам Маликан и Миетта с ног сбились, услуживая гостям, но у них был еще помощник, хорошенький мальчуган, которого Маликан звал Нуну и выдавал за своего племянника.
Увидев Ноэ, Миетта подбежала к нему.
— А вот и вы, господин Ноэ! — сказала она, стараясь улыбкой скрыть охватившее ее радостное смущение.
— Да, — ответил Амори, — я зашел узнать, как она чувствует себя здесь.
— Ну, вы видите сами, что здесь ей отлично! В этом наряде ее никто не узнает!
— Но я боюсь, как бы она сама себя не выдала! Когда она узнает, что произошло на Медвежьей улице…
— А что особенное могло произойти там? — возразила Миетта, которая еще не была в курсе происшедшего. — Ее муж, наверное, был очень взбешен?
— Увы! Старик Лорьо даже не узнал о бегстве жены, потому что его успели убить раньше этого!
— Его убили те, кто хотел похитить Сарру?
— Вот именно!
— Но в таком случае надо предупредить ее!
— Я ради этого и пришел, Миетта!
Однако Ноэ и Миетта спохватились слишком поздно. В одном из углов зала вокруг швейцарца собралась густая толпа слушателей, к которым примкнул и молодой беарнец Нуну. Швейцарец рассказывал о преступлении, совершенном на Медвежьей улице, и, по мере того как он рассказывал, Нуну все бледнел и бледнел. В конце рассказа его бледность дошла до такой степени, что можно было бояться, что он сейчас свалится в обморок. Но слушатели, заинтересованные рассказом солдата, не обращали внимания на паренька. К тому же Ноэ и Миетта успели подойти к нему и взять мальчика под руки, причем Ноэ шепнул ему:
— Овладейте собою! Осторожнее! Миетта поступила еще решительнее.
— Вот что, кузен, — сказала она, — пойдемте со мной наверх, вы мне поможете там!
Нуну, или, вернее, Сарра, волнение которой дошло до высшего предела, покорно поднялась с Миеттой по лестнице. Ноэ пошел за ними следом.
Наверху с Саррой сделался сильнейший нервный припадок.
Миетте и Ноэ пришлось довольно долго повозиться с нею, и наконец Амори ушел, обещав Сарре, что завтра придет принц, который расскажет ей все подробности.