— Благодарю вас, ваше величество, — ответила принцесса, — я пойду сообщить королеве эту добрую весть!
Король ласково поцеловал ее руку и сказал с улыбкой:
— Кстати, знаешь ли, этот гасконский дворянчик, сир де Коарасс, танцует просто на удивленье!
— Неужели? — сказала Маргарита, слегка краснея.
— И он очень умен!
— В самом деле?
— Ну-ну! Ты это знаешь не хуже меня, милая Марго! Ступай! Мы еще поговорим с тобой об этом!
Маргарита ушла, сильно смущенная, а король, пришедший в отличное расположение духа от проявленной им твердости, принялся хохотать.
— Бедная Марго! — сказал он. — Нет, решительно наш кузен, герцог Гиз, сделал большую ошибку, уехав в Нанси!..
А в это время Рене, не смыкая глаз, лежал на соломе в углу своей камеры. С болезненной яркостью вспоминалось ему все, что пришлось испытать со времени ареста… Грубое обращение Крильона, встреча с губернатором, затем внушение, сделанное Крильоном тюремщику: «Этот негодяй будет соблазнять тебя золотом и милостью королевы-матери, но помни, что я сверну тебе шею, если ты не исполнишь своего долга!»
Сколько унижений, о, сколько унижений! Все погибло! Да, Годольфин исчез! Его похитили, чтобы овладеть Паолой….
И Флорентийцу вспомнилось предсказание цыганки… Неужели Паолу соблазнил какой-нибудь дворянин? Ведь тогда все кончено! Тогда конец его могуществу, его влиянию…
А ведь беарнец предсказывал, что зловещие силы грозят его положению! Нет, видно, все погибло! Видно, нет уж ему спасения!
В таких думах провел Рене всю ночь и часть утра. Затем он немного забылся, но вдруг знакомый голос, послышавшийся за дверью, вывел его из этой моральной летаргии.
— Боже мой. Боже мой! — говорил этот знакомый голос. — Как можно было поместить бедного Рене в это ужасное место!
— Это отделение для убийц, ваше величество! — ответил голос Крильона.
— Герцог, клянусь вам, что он невиновен!
Рене вскочил и сделал безумную попытку разорвать свои оковы: он узнал голос Екатерины Медичи. Действительно, королева — мать снизошла до самоличного посещения зловещих подземелий, желая навестить своего дорогого Рене.
Послышался скрип отпираемого замка, и в камеру вошел тюремщик, который воткнул горящий факел в специально для этого устроенный крючок на стене. И тогда Рене увидел, что в камеру входит королева, показавшаяся ему ангелом-избавителем.
— Мой бедный Рене! — взволнованным голосом сказала она. растроганная бедственным состоянием своего фаворита. — Разве нельзя снять с него кандалы, герцог? — обратилась она к Крильону.
— Увы, нет, ваше величество! — ответил тот.
— Герцог, берегитесь! — злобно крикнула Екатерина.
— Ваше величество, — почтительно, но с полным достоинством ответил Крильон, — я подчиняюсь лишь королю, моему единственному повелителю!
— Ваше величество, ваше величество! — взмолился Рене. — Дайте мне возможность выйти отсюда! Разве вы не королева'? Разве вы недостаточно могущественны для этого?
— Моего могущества не хватает даже на то, чтобы заставить снять с тебя кандалы! — ответила Екатерина. — Король, мои сын, обращается со мной хуже, чем с последним из своих подданных! Герцог! — снова обратилась она к Крильону. — Я не буду просить вас расковать этого несчастного, только дайте мне возможность поговорить с ним наедине!
— Это невозможно, ваше величество, — твердо ответил герцог, — я должен присутствовать при вашем свидании — так приказал король!
— Ну, это уже слишком! — крикнула Екатерина и, наклонив шись к Рене, сказала ему по-итальянски: — Говори вполголоса!
— Тысяча ведьм! — буркнул Крильон. — Меня обошли: по итальянски я не понимаю!
— Я тщетно молила о твоем освобождении, — сказала Екате рина, — король непоколебим! В понедельник соберется парламент, и тебя подвергнут пытке. Но все же я не теряю надежды! — Рене взглянул на нее, и в его взоре блеснула радость.