Однако почему ты прозвал его Озанором?
— Дьявол! Да у него только один бивень.
— Но ведь «озанор» — это же искусственный зуб. А у твоего друга нет вставных зубов, просто не хватает одного настоящего. Правильнее дать прозвище «Брешдан» — «дыра в ряду зубов».
— Не спорю, но имя Озанор такое веселое, похоже на голубиное воркование… И слон уже на него отзывается, как человек.
— Ладно, пусть будет Озанор.
Ибрагим закончил завтрак, встал, жестом поприветствовал троих белых и отдал ряд распоряжений помощнику.
Под навесом безостановочно били барабаны, абиссинцы быстро образовали большой круг.
— Сегодня великий день, — сообщил своим спутникам доктор.
— Почему великий? — спросил Фрике, понюхав воздух и плотно завернувшись в бурнус.
— День «великой говорильни».
— Ах да! Я бы поговорил денька через три-четыре, но не слишком хорошо умею торговаться на жаргоне мошенников.
— Ибрагим собирается купить рабов — это военнопленные, несчастные, захваченные при набегах; попавшие в засаду и тому подобное. Их тут больше четырехсот. Каждого надо осмотреть, назначить цену, потом перепродать.
— Ах, доктор! Как вы об этом говорите!
— Дорогой Андре, я просто называю вещи своими именами; не бросаться же в безнадежную схватку со злом, пока оно, к сожалению, пребывает в порядке вещей? К тому же этих несчастных скоро поведут на португальское побережье и мы отправимся с ними, оттуда легче вернуться домой. Все, что мы в силах сделать, так это облегчить их страдания.
— А что же такое «говорильня»?
— Видите ли, здесь этим словом обозначают переговоры, в ходе которых стороны приходят к единой точке зрения. Часто переговоры ведут посредники, специально уполномоченные представлять стороны. Стороны ожесточенно торгуются, возникают споры между покупателем и продавцом. Тогда переговоры превращаются в длительную «говорильню».
— И нам предстоит присутствовать именно при подобной процедуре — приобретения человеческих стад, а Ибрагим выступает в роли посредника.
— Все это, возможно, займет два-три дня.
— Увидите, в ход пойдут хитрость и двуличие, фонтан слов, жестов, проклятий, лести, заверений в дружбе — и обмен тумаками! Употребится гигантское количество жидкости, едкой, как раствор серной кислоты, называемой «огненной водой». Зато в конце настанет тишь да гладь. Поговорят — и хватит.
В это время бой абиссинских барабанов сменился какофонией [94] оркестра племени осиеба.
Рабы, до того находившиеся за пределами деревни и тщательно охранявшиеся похитителями, медленно прибывали.
Мужчин было человек четыреста и еще примерно сто пятьдесят женщин и детей.
Похоже, несчастные не понимали ужаса своего положения, с удовольствием поглощая несметные количества пива из сорго. Хозяева кормили рабов до отвала, ибо рассчитывали сорвать солидный куш за качественный товар.
У всех мужчин на ногах были высокие, грубые деревянные колодки с отверстиями для деревянных стержней. К внешней стороне каждой из колодок крепилась веревка, обхватывавшая локоть и перекинутая через плечо. На самых упорных, склонных к побегу, были надеты еще и шейные колодки.
Страдания этих людей нельзя описать словами, ведь они не могли даже отогнать москитов, облепивших глаза, нос и уши. И тем не менее их никто не жалел.
Женщины кормили грудью младенцев. Бедные женщины! Бедные дети!
Их выстроили полукругом и разделили по группам.
Люди Ибрагима распаковывали товары. Под безудержное вливание в глотки «огненной воды» начались крики и вопли, мало напоминавшие человеческие.
Европейцы грустно помалкивали. У неутомимого весельчака Фрике на глазах показались слезы.
Появились многочисленные ряды «связок слоновой кости».
Несколько слов об этом.