После обеда все наперебой хотели побеседовать с Медведевым, и всем он уделил время, так что до позднего вечера затянулись эти разговоры, но два из них особо запомнились ему — с мурзой Сафатом, да с сыном и племянниками…
Сафат отвел Василия подальше в березовую рощу, окружавшую хозяйский дом, и сказал просто и бесхитростно:
— А ты знаешь, Василий, — новая война скоро будет меж Московским и Литовским княжествами.
— Знаю, — вздохнул Медведев, — и Великий князь Александр знает и Елена, но все надеются, что не решится Иван Васильевич против родной дочери воевать…
— Зря надеются. Он уже готовится. Ты слыхал про московских послов, что через Литву к нам в Бахчисарай прибыли?
— Я их сам видел, и на приеме посольском присутствовал, да и Великая княгиня знает, какие у них наказы были…
— Для Крыма это хорошо, — как бы размышляя вслух, продолжал Сафат, — Новый ясак, новые товары, новые невольницы…. Для Москвы — еще лучше — новые земли — новые богатства. Только для Литвы — плохо. Но Литва большая, и если не сможет за себя постоять, — что ж — значит, будет уменьшаться. У нас ходят слухи, что у короля Александра появился новый полководец — некий князь Михаил Глинский — родом из наших — татарская кровь в нем течет — сын Льва Глинского. У нас его побаиваются — он очень хорошо показал себя на службе императора Максимилиана и если теперь возглавит литовскую армию, то, быть может, Москве даже с нашей помощью не удастся так быстро продвинуться на Запад, как она того хочет, рассчитывая на мягкий характер Александра…
Медведев улыбнулся в усы.
Ах, вот к чему весь этот разговор…. Дружба дружбой, а служба…. Сафат хочет из первых рук узнать военные новости из Литовского княжества. Ну что ж, пусть узнает…
— Да Сафат, и скажу тебе по секрету, что до моих ушей донеслись слухи о том, что готовится назначение князя Михаила Глинского на должность маршалка польного — главнокомандующего всеми войсками. А еще скажу тебе, что я сам видел этого князя Михаила в бою, правда еще совсем мальчиком — так вышло. Это случилось незадолго до первой встречи с тобой на тихой Стародубской дороге. Во–первых, уже тогда он показал себя от природы смелым и мужественным, а во–вторых, у него был прекрасный учитель — немец Ганс Шлейниц, которого я тоже хорошо помню… Сейчас, когда князь Михаил вернулся из Европы он часто бывает при дворе, но я не имел еще ни разу удовольствия встретится с ним лично, да и потом вряд ли он меня помнит — дело было почти двадцать лет назад… Но, говорят, он, действительно, сам прекрасный воин и командир отменный… Так что — бойтесь — рассмеялся Медведев, — мы так запросто не дадимся.
— Как я рад тебя видеть Василий, — сказал Сафат и обнял Медведева.
— И я тебя, — ответил крепким объятием Медведев.
Тем временем стемнело, и молодежь развела большой костер.
Иван и близнецы Бартеневы прибежали звать друзей к костру — сейчас лив Генрих Второй будет петь новую балладу сочиненную им в честь приезда Сафата и Медведева.
По дороге к костру Медведев успел поговорить с сыном и племянниками.
— Иван, Юрок Богун успел доложить мне, что ты прекрасно справляешься с имением.
— Спасибо отец, я горд твоей похвалой! Юрку я тоже благодарен — я многому научился у него.
— Тогда я забираю его с собой, он нужен Великой княгине Елене. Справишься сам?
— Конечно, отец, не беспокойся — меня окружают родные, а также твои и мои друзья, которые всегда помогут если что.
— И вот о чем я хотел спросить вас троих — сказал Василий, обнимая за плечи Ивана и Алешу и глядя на Лизу — а нет ли у вас желания поехать в Европу и поучится в каком–нибудь знаменитом университете — например в Краковском — там, говорят очень хорошие учителя….
Молодые люди переглянулись.
— Вообще–то мы как раз обсуждали это не так давно, — сказал Алексей и посмотрел на сестру, — может у тебя Лиза лучше получится — объясни дяде Василию, как мы на это смотрим.
Елизавета смело посмотрела Медведеву в глаза и сказала просто:
— А на кой бес нам нужна эта учеба? Ну, сам подумай, дядь Вася! Мы никуда не собираемся отсюда уезжать, работы в наших имениях нам на всю жизнь хватит, защитить их в случае чего мы тоже сумеем, да еще догоним и добавим, любому, кто рискнет на нас напасть! Все самое главное для жизни мы уже изучили, а то, как движутся звезды по небу, да в какие созвездия складываются и что эти созвездия нам пророчат, так по мне лучше и не знать вовсе! Мы привыкли здесь. Мы тут каждый день — просто живем и все!
Медведев вздохнул.
Как хорошо сказано — «Мы тут каждый день — просто живем и все!».. Может они и правы. Разве я, когда ехал сюда, знал больше, чем они?… Нет. Пожалуй, гораздо меньше, а ведь был старше, чем они сейчас…
— Ну что ж, — весело согласился Медведев — Я не настаиваю. В самом деле, кто–то же должен выращивать скот, сеять лен, печь хлеб…
— И даже гнать водку, — рассмеявшись добавил Иван, — как наш Ивашко, который постепенно толстеет и скоро уже на коня сесть не сможет, зато обучился торговле, и Манин на него не нарадуется, а уж как они с Любашей друг друга любят — вся округа на них дивится — никогда ни разу не поругались меж собой — лив Генрих все грозится балладу сложить об их любви!
Тем временем, лив Генрих уже ждал дорогих гостей у огромного костра, вокруг которого разместились жители Медведевки и двух ближайших поселений, так что аудитория была очень большая.
Дождавшись когда Сафат, Василий, его сын и племянники сядут у огня, Генрих откашлялся и громко объявил:
— Баллада о нити судьбы!
Потом заиграл на лютне и запел своим сильным мелодичным голосом:
БАЛЛАДА О НИТИ СУДЬБЫ
Мне было дивное виденье
И до сих пор не знаю я
Или то явь, иль сновиденье
Послушайте, мои друзья!
Лик Богородицы Пречистой
в небесной выси мне предстал
А взгляд очей ее лучистый
как будто путь к ней освещал
И я ведомый вдохновеньем
Направил к ней свои шаги
Шепча в душе слова моленья:
«Святая Дева — помоги!»
Крутая к звездам тропка вилась
И стал тому свидетель я
Как на моих глазах вершилось
Одно из таинств Бытия
Преобразясь, Святая Дева
Земною женщиной была
Она за прялкою сидела
Младенец спал. Она пряла:
Ловила звезды с неба смело
И тут же начинала вить…
С небесного клубка умело
Тянули ее руки нить
И вдруг, как будто увидала
Она меня, и замер я
«Смотри, — с улыбкою сказала, —
Вот это жизни нить твоя…
Но не проси, чтобы длиннее,
Иль крепче я ее сплела
Ведь станут в ней всего важнее
ТВОИ поступки и дела
Я пряха пред Господним ликом
Его Божественная длань
В своем Провидении великом
Соткет из этих нитей ткань
И в этой звездной ткани млечной
Сплетется нить твоя с другой,
И станет связана навечно
твоя судьба с иной судьбой…»
Виденье кончилось и снова
На землю был я возвращен
Чтоб рассказать вам слово в слово
Мой этот вещий дивный сон
Теперь я знаю — все мы схожи
С расшитой тканью пелены,
Где нити судеб наших тоже
Как ее нити сплетены…
Так будем же любить друг друга
Направим взоры наши ввысь
Чтоб ткань всегда была упругой
И нити судеб не рвались…
Простые незамысловатые слова, как во всех балладах лива Генриха, который, был кем угодно — конюхом, слугой, управляющим поместьем, но только не поэтом, — тем не менее, тронули сердца невзыскательных слушателей, и даже Медведев впал в меланхолическую задумчивость, вспомнив слова своего давно покойного отца о том, что ничего в мире не происходит случайно, а все люди и события связаны тесными ниточками, кончики которых держит в своей руке Господь…