Во всем Майренбурге не осталось питьевой воды, использовать можно только растопленный снег. Я знаю, что отсюда можно добраться до главной канализационной линии или проникнуть прямо к руслу реки. Я опускаю крышку люка на место и спускаюсь по переулку Папенгассе, чтобы проверить второй подход. С берега я его замечаю как раз поверх парапета. Это темная дыра, окаймленная илом. Она кажется довольно широкой. Я раздумываю, вернут ли они реке природное направление течения, когда будет снята осада, или она так и будет течь вспять. Вдруг над головой раздается знакомый свист. Прямо на меня летит «снаряд Круппа». Я бегу в переулок, надеясь спастись. Снаряд падает недалеко от Розенштрассе. Из-за дымящихся развалин внезапно показывается скачущий галопом эскадрон. Он останавливается на берегу, солдаты торопливо наводят пушки на моравский квартал, расположенный на другом берегу. Я пробираюсь в бордель и возвращаюсь в постель Клары. Она не заметила моей отлучки. Мы сидим по очереди возле постели Алисы, и поэтому Клара привыкла к частым уходам и возвращениям. Позже, когда наступает утро, мы одеваемся и отправляемся взглянуть, как чувствует себя малышка. К нашему великому удивлению, она не только встала, но и ест сыр, запивая его разбавленным вином. Диана без ума от радости. «Это просто чудо!» Клара хмурит брови.
Я делаю все возможное, чтобы скрыть свое удовлетворение. Алиса уже в состоянии перенести путешествие. Клара и Диана спускаются на первый этаж, а я стискиваю в объятиях свое дорогое дитя. «Готова ли ты к новым приключениям?»
«О да! (Она корчит лукавую рожицу.) И как же мы будем действовать?»
Я говорю ей, что мы уйдем по очереди сегодня вечером. Я буду ждать ее в полночь в переулке Папенгассе, как раз на углу возле сводчатой двери. Возможно, это будет легче, чем я полагал. Они разместили наши пушки вдоль реки. Это, видимо, означает, что Хольцхаммер прорвал нашу линию обороны и уже занял моравский квартал. Мы появимся далеко позади его основных позиций. Я куплю лошадей, и путь до границы и железной дороги будет свободен. Мы слышим шум, доносящийся из коридора. Она берет меня за руку дрожащими пальцами и спрашивает: «Ты уверен, что предпочитаешь уйти не с Кларой?» Я прихожу в замешательство. Сердце мое рвется на части: «Ну, конечно, нет. А почему ты это спрашиваешь?» Она поводит слегка своим прелестным плечом: «Просто так». Дверь открывается. «Я приду».
Входит Клара. Она взволнованна. Неужели она догадалась? «Ван Геест, — произносит она. — Он застрелился. Бог его знает почему. Внизу полно полицейских и солдат. Они не считают, что это убийство. Но официально сейчас здание реквизировано. Здесь будут размещены военные. Временно, как они говорят, по соображениям «новых требований». Что бы это значило?» Я провожаю ее вниз, чтобы не возбудить у нее подозрений. Перед выходом я посылаю улыбающейся Алисе воздушный поцелуй. В вестибюле по-прежнему множество портретов французского императора, которого обожает фрау Шметтерлинг и который был, как считают некоторые, ее первым любовником. Солдаты выражают недовольство этими портретами. Старший здесь теперь капитан Коловрат. Он пытается снять портреты. Фрау Шметтерлинг категорически протестует. Она единственная среди нас, кто обладает достаточным авторитетом, чтобы оказывать сопротивление. Я же решил только притвориться, выказывая им свое почтение. Мне нужно, насколько это возможно, избежать столкновения с ними. В отличие от Менкена они привыкли к власти и знают, как ее добиться. Солдат этого типа необходимо сломить, чтобы они слепо верили своим командирам. Без этого невозможно контролировать их действия во время боя.