– Давай литра два, а там поглядим.
– Это что за блаженный? – возмутился врач. – Какие еще «два литра»?! Почему вы меня не слушаете? У вас хотя бы анализы его есть?
– У меня есть его жизнь, – ответил Серый.
– Владимир…
– Начинайте, не тяните!
– Это важно! Какая у нее группа крови?
– Вторая, резус отрицательный, – сказал Серый.
– А у этого вашего… подопытного? У него какая?
– Не знаю.
– Вы понимаете, что мы делаем?! Мы ее убиваем!
– Да хватит трепаться, зануда! – не выдержал Андрей. – У меня тоже вторая отрицательная, ничем не болел, не болею и не собираюсь. Серый, быстрее! Я обещал помочь твоей девушке, но я не воскрешаю из мертвых.
В вену вошла толстая игла. Мысль о вытекающей крови Андрея не беспокоила: симбионты все восстановят, и сами восстановятся в необходимом количестве. Приобретя такое счастье, избавиться от него уже невозможно.
– Есть только одна причина, по которой я не звоню в полицию, – заявил врач.
– Это последний раз, когда мы пользуемся вашим гостеприимством, – сказал Серый. – Мы бы и сегодня не приехали, но Катя…
– Не зарекайтесь, я вам еще понадоблюсь. Да, а что с рукой-то? Снимите куртку.
– Может, ты и меня заодно вылечишь? – обратился Владимир к Андрею.
– Потом. Если не передумаешь.
– Голова не кружится? – спросил врач.
– Все в норме, – заверил Андрей. – Еще бы укольчик… или спирта.
– Ну так что, целитель? – настойчиво проговорил Серый. – Руку мне посмотришь?
– Пулю из клешни любой ветеринар вытащит, – отозвался он.
– Нечего вынимать, навылет.
– Тем более. Помажь йодом, само пройдет. Как там Катюха твоя?
– Так же, – ответил за Владимира доктор. – Семьсот миллилитров, – добавил он.
– Наконец-то! Огурчик найдется?
– Какой огурчик? – опешил он. – Вы о чем это?
– Я про семьсот грамм, а вы?
– Миллилитров! – воскликнул врач. – Крови! У вас уже взяли! Семьсот миллилитров, понятно, нет?!
– Не горлань, тут тебе не стадион.
– Спасибо, напомнили. Будете загибаться – дайте знать.
– Отсигналю кишечником, – пообещал Андрей.
– Анализ готов? – проговорил доктор глухо, куда-то в сторону. – Ну давай, давай, что ты там… Как – третья?! Как – положительная?! Стоп! – завопил он. – Вот теперь ей действительно нужно переливание. Если еще не поздно. Сколько мы успели? Семьсот сорок! Господи, прости. Все, Володя, это все… Я убил Катерину. Я ее убил. Господи, господи!..
У Андрея выдернули иглу и сорвали с головы шапку. Он сощурился: лампы были слишком яркими. В грудь уперлись два ствола, пальцы Серого легли ему на шею. Андрей взял Владимира за лацкан и попробовал привлечь его к себе, но в итоге подтянулся сам.
– Смотри на мое ухо, – сказал он.
– Какое еще ухо? – процедил Серый, сдавливая ему горло.
– Правое.
Плечо у Андрея было залито кровью – подозрительно быстро «состарившейся» и уже начавшей осыпаться с рубашки бурыми хлопьями. Мочка при этом была розовой, без единой царапины, безо всякого следа.
Серый ошеломленно замер и убрал руку.
– Ты в блюдце смешивал? – крикнул Андрей врачу. – Не трясись! Я спрашиваю: ты проверял? Ну вы же всегда это делаете, как его… ну смешиваете кровь, смотрите – чего там и как.
Доктор с трудом разлепил губы:
– Конечно…
– И что? Свернулась? Прокисла?
– Нет, иначе я бы не стал…
– Вот и успокойся. С Катей все будет нормально, – сказал Андрей. – Теперь она сама справится.
Владимир перевел взгляд на соседнюю койку.
– Что ты с ней сделал? – спросил он.
– Это я виноват, я! – доктор взялся за простынь, но Катя оттолкнула его руку.
– Чего еще?.. – сонно протянула она, переворачиваясь набок.
Склонившись над кроватью, врач издал какое-то мычание и с громким шорохом осел на пол. По линолеуму прокатилась мелкая автоматная пуля, чуть сплющенная от столкновения с костью.
Владимир бросился к девушке.
– А где рана? – прошептал он, глядя на ее спину. – Где рана? Слышишь, где она?
В ответ Андрей потрогал себя за ухо.
– Что это? – всхлипнул доктор.
– Что? – резко повторил Серый. – Это и есть то, что ты обещал?
– То самое. – Андрей взял со столика свой отрезанный рукав и попытался приладить его на место. – Поехали отсюда.
Катя одевалась сама – двигаясь плавно и неуверенно, не обращая внимания на присутствующих. Мужчины столпились в углу и наблюдали за ней, словно она шла по канату через пропасть. Обнаружив, что майка на спине прострелена и хрустит от запекшейся крови, девушка удивилась, потом как будто начала что-то вспоминать, но в итоге пожала плечами и надела такую – простреленную и хрустящую.
– Всем отвернуться, – запоздало потребовал Серый.
Едва дойдя до автобуса, Катя снова уснула, положив голову Владимиру на колени. Сколько он ни хлопал ее по щекам, она лишь вяло отмахивалась и называла его по-всякому нехорошо. На вид ей было лет двадцать, а то и меньше.
Андрей сидел напротив, разминая правую мочку. Ухо нестерпимо зудело. На крыше минивэна дребезжала, выматывая нервы, пластмассовая пицца.
– Ну так что у тебя с кровью? – спросил Владимир. – Третья положительная?
– Ага.
– Но у Кати же…
– Вторая отрицательная, – подтвердил Андрей. – Это не важно, она здорова. Готовь продукты, проснется – будет жрать как прорва. То есть, кушать. Много будет кушать. А кровь у меня самая обыкновенная, – добавил он, заметив, что Серый продолжает сверлить его взглядом.
– У меня тоже обыкновенная. Но моя никого не лечит.
– А моя лечит, – спокойно ответил Андрей. – На посторонних ее терапевтический эффект я еще не проверял, Катюха первая. Говорят, даже зубы новые отрастают. Не знаю, это я не пробовал пока.
– Есть шанс проверить, – мрачно произнес Серый. – Ты напрасно думаешь, что сможешь отбрехаться.
Минивэн неожиданно подпрыгнул, наверху громыхнула пицца. Владимир покосился на автомат под сидением, затем посмотрел на спящую Катю и не стал ее беспокоить.
– Кто тебя прислал? – спросил он.
– Это тебе известно.
– Вот как? – Серый поиграл бровями. – Госбез. Поэтому мы и ушли.
– Они знали, где и когда ты появишься. Если бы они захотели, тебя упаковали бы еще на пороге.
Владимир снова опустил голову к автомату и начал что-то напевать.
– Дальше, дальше, родимый, – сказал он невпопад. – Я тебя слушаю.
– О чем говорить-то?
– Каким образом ты спас Катюху. И почему.
– Просто пожалел ее, веришь?
– Нет. Как тебя зовут?
– Зови… Волковым. Вообще-то, я Андрей.
– Серый и Волков, – усмехнулся Владимир. – У кого-то большие тараканы в башке завелись.
– Хорошие тараканы, правильные.
Владимир сощурился и сжал зубы так, что на скулах проявились лесенки. Чем дольше они ехали, тем сильней ему хотелось достать оружие, и тем отчетливей Андрей понимал, что ствол останется лежать на полу.
– Кровь, – напомнил Серый.
– Дело не в крови, а в том, что она содержит. Вернее… кто в ней живет.
– Маленькие добрые хирурги? – фыркнул он.
– Почти угадал. Симбионты. Ущерб от несовместимости тканей они компенсировали, ну а с пулей… ты сам видел.
Серый повертел в пальцах перекошенный цилиндрик.
– И если Катю снова ранят… – вопросительно произнес он.
Андрей покивал:
– Если только не будет значительных повреждений головного мозга. Теперь она такой же носитель симбиотической системы, как и я.
– И она может делиться этим с другими?
– Ты не о том мечтаешь. Лучше поинтересуйся, откуда у меня это взялось.
Владимир ненадолго задумался.
– Кажется, я знаю, – сказал он. – Ты из Миссии? Ты… гад?
– Нет.
– Все-таки человек, и то хорошо.
– Нет. Не человек.
– Кто же ты, Волков?
Андрей улыбнулся. Получилось превосходно, это он понял без всяких зеркал.
– Я тот, кого вы ждали.
* * *– Признаться, я ждал вас еще вчера, – сказал Мейстер.
После встречи с адвокатом прошло два дня, и кое-что Андрей успел забыть. Но самое важное он, разумеется, помнил. Да, именно это Иван Адольфович и сказал: «я ждал вас еще вчера». А что он ему ответил? Что же он ответил-то?..
– Ну вот и дождались.
Кажется, так. Что-то в этом духе.
– Хорошо, – кивнул адвокат. – Если бы вас не было и сегодня, завтра я бы сам с вами связался. Да вы отойдите от люстры, она не упадет. – Мейстер звучно щелкнул пальцами. – Минут пять мы записали, этого достаточно. Смонтирую что-нибудь интересное. А микрофоны не работают уже неделю. Я богатый, но жадный, охранная система у меня старая. Однако, – он взялся за живот, – мы могли бы начать беседу чуть теплее. Садитесь, Андрей, не стойте.
Волков оторвал взгляд от крюка в потолке и недоуменно посмотрел на адвоката.
– И объясните, почему вы не явились вчера, – добавил Мейстер.
– Лишний день жизни для вас ничего не значит? – спросил Андрей, опускаясь в кресло.