– Вернусь я, видимо, к утру, – глухо произнес он. – Надеюсь никого не разбудить.
Какие у него могут быть дела в Москве, Ксена не представляла, но она точно знала, что если командир второго отряда собрался уйти, то он непременно уйдет.
Кратко отсалютовав обоим, Трайк удалился. Стив некоторое время сидел, изучая стеклянную столешницу, затем ударил по ней пальцем и вслушался в едва различимый гул.
– Вы заблуждаетесь, Ксена, – неожиданно сказал он. – Волков – человек.
– Странно. Только что вы говорили иное. Да я и сама не уверена в нем на сто процентов.
– Я следил за операцией. Эта кандидатура с первой минуты вызывала у меня вопросы. Я присутствовал на его перелицовке.
– И что же у него с лицом?
– Операция прошла успешно, но я говорю о температуре тела.
– Тридцать шесть и шесть, – предположила Ксена.
– Именно. Обитатели Сферы ничуть не теплее нас. Да вы и сами это знаете. Волков перегрет на четыре и три десятых градуса. По шкале Цельсия, разумеется.
– Вы что, никогда не болели?
– Волков здоров, – возразил Стив. – Но и это еще не все. Мимика.
– Да, я понимаю.
– Подождите. Вы разведчик, я солдат. У нас с вами нюх на врага, и гражданина Сферы я учую… э-э-э…
– «За версту», – подсказала Ксена.
– За версту, пусть будет так. Тот, кто всю жизнь провел на Колыбели, может и перепутать: действительно, видовых отличий между нами нет. Но у меня выработался инстинкт. Да и у вас, полагаю. Так вот, с Волковым мой инстинкт молчит. А ваш?
– А мой… запрещает мне прислушиваться к инстинктам. Не считайте меня пристрастной, но повышенная температура скорее подтверждает, что Волков – глубоко внедренный агент, залегендированный на биологическом уровне. При длительной подготовке и перенастройке обмена веществ…
– У Волкова не было даже испарины! Все реакции в норме. За исключением интенсивной мимики.
– Это не аргумент. Кривляться можно научить кого угодно. Мы не используем активно лицевые мышцы, но они работоспособны. Когда Миссия вернется на Колыбель, от нас будут шарахаться, вот увидите. Стив… – Она помолчала. – Я не хочу вас ни в чем убеждать, я и сама пока недостаточно убеждена. И этот разговор я затеяла с единственной целью: развеять накопившееся недоверие. Мне кажется, оно начало нам мешать. Если угодно, мы вернемся к обсуждению Волкова, но я должна напомнить, что исследования в области биотехнологий на Колыбели и на Сфере давно идут разными путями. Десять лет назад мы уже располагали симбиотической системой, пусть и опытными образцами, а противник еще только подбирался к ней. Однако есть области, в которых нас значительно опередили. Не исключено, что медики Сферы способны поднять и естественную температуру тела. И… Стив, я опасаюсь, что их достижения этим не исчерпываются. Война идет слишком долго. Хотя о Войне вы знаете не меньше моего.
– Вы огорчены.
– Вовсе нет.
– Я не хотел сеять в вас сомнения.
– Хотели, как всегда, бескорыстно поделиться своими. – Ксена растянула губы, но улыбки не получилось. – Не стоит и пробовать, правда? – сказала она, посмотрев в зеркало.
– Нам это не идет, – согласился офицер.
– Почему же вы не делились сомнениями в присутствии Трайка? – спросила она.
– Волков действительно необычен для землянина. Но это не главное. Просто я вас поддерживаю, вот и все.
– Благодарю, Стив, – отстраненно произнесла Ксена и, убрав ветчину в холодильник, пошла мыть руки.
Ее утомила и дискуссия, и сама персона Волкова, но чем дольше Ксена о нем размышляла, тем противоречивей казались выводы, даже предварительные. Волков мог быть не агентом Сферы, а человеком, это она все еще допускала, но в таком случае количество опасных совпадений выходило за разумные пределы. Если же считать Волкова шпионом, то это был самый сильный противник, с каким ей доводилось бороться.
При иных обстоятельствах Ксена без колебаний отдала бы приказ на захват, но она подозревала, что Волков и сам знает далеко не все. По крайней мере, так это выглядело со стороны: абсолютно человеческое поведение – и поступки, словно безотчетные, но целиком укладывающиеся в логику действий профессионала. Шаги, быть может, единственно верные. Безукоризненная игра. Или… настоящее непонимание своей задачи.
Ксена склонялась к мысли, что одной корректировкой обмена веществ у Волкова не обошлось и что его сознание также претерпело вмешательства. Он был погружен в местную культуру максимально, гораздо полнее, чем участники Миссии. Где-то на глубинных уровнях сознания скрывалась его истинная сущность, но выявить ее силовыми средствами Ксена не надеялась. Резидент Сферы мнил себя человеком и, вероятно, воспринимал свою легенду как безусловную реальность. И при этом – координировал деятельность агентурной сети.
– «Зови их сюда, пусть присоединяются», – вновь повторила Ксена, поднимая руки к сушилке. – Зовите их, Волков, зовите.
* * *Взяв со стола бутылку, Андрей вытряс из нее последние капли и с омерзением проглотил. После разговора с Канунниковым мысли рассеялись, и собрать их вместе не представлялось возможным. Враги, которые «мы вам не враги», как будто бы чего-то боялись – панически.
– Выжигают полпустыни одним залпом, но от страха дрищут перед партизаном… – Андрею удалось это пропеть под какой-то неуловимо знакомый мотив.
Он осмотрелся и, обнаружив терминал, постучал себя по лбу. Вернув на экран незаконченный сеанс, Андрей вырезал начало диалога и отсек все свои фразы. На экране остались только реплики от пользователя «Зайка».
– Зайка-Зайка, – вздохнул он. – Зачем ты так быстро ушла? Могли бы еще потрепаться. Пять лет не виделись… Так, и что у нас тут? Немного, немного…
В окне висел короткий столбец.
ЗАЙКА. а как всегда:) ничиво:)
ЗАЙКА. да я такая:) боишься отмороженных?:)
ЗАЙКА. вообще да:)
ЗАЙКА. ОК
ЗАЙКА. конечно:)
ЗАЙКА. а?
ЗАЙКА. трабл! родоки вернулись. котик чао…
Тыкая пальцем в монитор, Андрей отметил начальные буквы:
– А… Д… В… О… К… А… Т… – Он провел по лицу ладонью. – И это все? Все, что ты хотела мне сказать, Зайка?
Адвокат у него в жизни был только один – первый и последний.
* * *Мейстер за пять лет ничуть не изменился: жидкие, но идеально уложенные волосы, младенческая свежесть кожи и щеточка светлых усов. Невысокий, вальяжный, с проницательным взглядом. Андрею подумалось, что адвокат, не исключено, тоже упражняется перед зеркалом.
– Иван Адольфович? – спросил он ради приличия да и просто чтобы не молчать. – Вы позволите?
Мейстер жил в престижном районе Крылатское-Северное, в квартире с нерационально большим количеством комнат: из холла было видно четыре дверных проема, не считая лесенки на второй уровень.
– Дома я не принимаю, – царственно произнес адвокат.
– Не надо меня принимать, я не лекарство. Со мной нужно поговорить. – Андрей заметил снисходительное удивление и добавил: – Ответить на пару вопросов.
– Я уже сказал. Обращайтесь в офис, мой секретарь запишет…
Что именно должен был записать секретарь, Иван Адольфович пояснить не успел. Его щека поймала тупой нос ботинка, и адвокат, не вынимая рук из карманов халата, оказался в дальнем углу, между креслом и напольной вазой.
– Денег у меня нет! – выпалил он, прикрываясь ладонью, хотя теперь их разделяло метров пять наборного паркета.
– Могу одолжить. – Андрей увидел работающий монитор и прислушался.
Выступал Президент. За спиной у него маячил крейсер «Адмирал Мельник», снятый с высоты птичьего полета. Виктор Ф. Кастель по обыкновению бубнил, как пономарь, и Андрей разобрал лишь отдельные фразы: «акт милосердия», «представители Миссии», «торжество гуманизма». Президента на мгновение сменил зэк в полосатой шапочке. Андрей отметил, что в «Каменном Чертоге» таких не выдавали. Затем показали перекличку в колонии, самолет, спускающегося по трапу мужчину – того же, но уже без шапки, и трех женщин с цветами, плачущих от счастья. Мать, жена, дочь – угадал Андрей. Правильный набор. Все ждали, и все дождались. Почти как в жизни.
– Что вам угодно? – прокряхтел Мейстер, поднимаясь. – Кто вас послал?
– Смотря куда. Если в лагерь, то плохая работа адвоката.
Иван Адольфович почесался, чем окончательно разрушил образ надменного интеллектуала.
– Я вас не помню, – сказал он. – Я много дел проиграл.
Андрей со значением оглядел дорогую мебель.
– Некоторые дела я выигрывал, – отозвался Мейстер.
– Хорошо, что не все. А то куда бы вы девали деньги?
– В доме наличных нет! – воскликнул адвокат. – И на счету тоже, – неуверенно добавил он. – В этом году я погасил остаток кредита за квартиру и еще…
– А я в этом году впервые мог подать прошение о помиловании, – перебил Андрей.
– Н-да? Ну тогда я вас поздравляю!