Фон Браухич. Фюрер уверен, что русские находятся на грани полного коллапса. Он желает услышать от вас конкретные слова, фельдмаршал фон Бок, когда этот коллапс станет реальностью.
Фон Бок. Главнокомандование сухопутных войск неверно оценивает здешнюю ситуацию. Я много раз докладывал на протяжении последних дней о том, что группа армий больше не обладает силами для решительной победы. Если мы немедленно не получим достаточные резервы, я не смогу отвечать за исход.
Фон Браухич. На вас лежит ответственность за исход операции.
Фон Бок. И я ответственно выполняю свой долг, информируя вас о той критической ситуации, которая сейчас складывается. Мы уже несколько недель умоляем о зимней одежде и продовольствии. Германские солдаты, одетые только в полевые шинели, сражаются с полностью экипированным зимней одеждой противником.
Фон Браухич. Но зимнее снаряжение доставлено.
Фон Бок. Хочу заверить вас, фельдмаршал, что в войска оно не доставлено. Ситуация со снабжением является неудовлетворительной с октября. Мы могли считать себя счастливчиками, если получали самое необходимое для того, чтобы проводить операцию – боеприпасы, топливо и продовольствие. Факт того, что зимнее снаряжение не поступило, является лучшим признаком того, насколько высшее руководство не в курсе истинного положения дел.
Фон Браухич. Зимнее снаряжение для группы армий «Центр» отправлялось начиная с первых чисел октября. У меня на руках нет статистических данных, но Вагнер позаботился об этом.
Фон Бок. Я уверен, статистика покажет, что необходимое зимнее снаряжение для моей группы армий надежно укрыто в хранилищах и на складах далеко за линией фронта. Если оно вообще существует. Я повторяю, фельдмаршал, произошла огромная ошибка в расчетах. Главное командование сухопутных войск так же, как и фюрер, слишком оптимистично оценивало ситуацию… Браухич, вы меня слышите? Алло! Связь прервалась? Браухич, вы слушаете?
Фон Браухич. Бок, что вы говорите?
Фон Бок. Я сказал, что высшее руководство ошиблось в расчетах. Пожалуйста, проинформируйте фюрера, что группа армий «Центр» больше не в состоянии завершить поставленную задачу. У нас больше нет сил. Вы слушаете, Браухич?
Фон Браухич. Да, я слушаю. Фюрер желает знать, когда падет Москва.
Фон Бок. Вы понимаете, что здесь происходит? Вы понимаете, что будущие события будут идти уже по-своему? Что они вышли за пределы сферы военных решений и теперь имеют политическую природу? Группа армий «Центр» больше не имеет сил, чтобы контролировать ситуацию.
Фон Браухич. Вы приказали начать новое наступление, не так ли? Когда оно начнется?»92
Позднее фон Бок записал, что он не поверил собственным ушам, и следующие несколько часов ему все еще было трудно поверить, что человек, с которым он разговаривал, долгие годы был его коллегой. Некоторое время фон Бок явно находился в состоянии аффекта от разговора с фон Браухичем.
Позднее, во второй половине дня, до штаба группы армий «Центр» дошло сообщение о том, что фельдмаршал Кессельринг и два корпуса его 2-го воздушного флота переводятся в Северную Африку, где из-за англичан в Ливии потерпели неудачу германские и итальянские войска. В группе армий «Центр» остался один воздушный корпус под командованием генерал-лейтенанта фон Рихтгофена93. Бок не хотел терять помощь своего доверенного друга, Кессельринга, но не протестовал против этого перевода. Причиной было то, что в любом случае суровый мороз на фронте делал германскую авиацию практически непригодной для активных действий в Битве за Москву.
Следующий день застал фон Бока все еще обдумывающим свой разговор с Браухичем. В свете всего сказанного он пришел к заключению, что ОКХ до сих пор не имеет ясной картины ситуации на фронте. Фон Бок решил отправить в ОКХ новую депешу:
«Перед лицом всех опасностей и с измученными войсками я пытаюсь продолжать наступление. С тактической точки зрения тем не менее возможно только фронтальное наступление. Имеющиеся силы группы армий «Центр» не позволяют произвести классическое окружение. Продолжающееся наступление принесет результаты, но ценой немалой крови. Наступление уничтожит часть войск противника, но не станет решающим… Любое предположение высшего руководства о том, что противник почти потерпел крах, является, как показывают события последних дней, только необузданными мечтами. Сейчас, перед воротами Москвы, противник имеет численное преимущество…[93] Даже если случится невероятное и мои люди ворвутся в город, они не смогут его удержать. Таким образом, наступление становится бесцельным, войска потеряли уверенность, и приближается время, когда они уже ничего не смогут сделать. Что случится после этого, остается догадываться. На данный момент моя группа армий растянулась по фронту почти на 1200 км. Резервных дивизий больше не осталось.
Мне не известна точка зрения высшего руководства. Если тем не менее оно решит перейти к оборонительной войне на зимнее время, я прошу прислать достаточное количество резервных войск, чтобы у изможденных на фронте солдат было время перегруппироваться. Для этой цели понадобится минимум 20 дивизий. Я не знаю, имеется ли столько в наличии, а если и имеется, то я сомневаюсь, что их удастся перебросить на фронт вовремя, чтобы выполнить такой план.
Кроме того, в надлежащий порядок должна быть приведена ситуация со снабжением. Если это невозможно, тогда для нас вообще бессмысленно терять время на обустройство линии обороны, надеясь, что группа армий «Центр» сможет продержаться хоть еще один день.
Фон Бок, фельдмаршал»94.
Конкретного ответа на сообщение фон Бока не последовало. На следующий день, 3 декабря, позвонил Гальдер и заявил, что любая ошибка в оценке или расчетах ситуации на фронте группы армий «Центр» происходила не в Главнокомандовании сухопутных войск, а в Ставке Гитлера. Настроенный внести полную ясность в свое положение, фон Бок попытался связаться непосредственно с Гитлером. Фюрер был недоступен, так что фельдмаршал поговорил с генерал-полковником Альфредом Йодлем, начальником штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта. Фон Бок повторил, по сути, то же, что обычно устно и письменно в последние дни доносил до Браухича. Но в заключение добавил: «Несмотря на тяжелейшие обстоятельства, я не теряю надежды. Остается призрачная возможность захватить Москву. Исход решит последний батальон!»95 Фон Бок снова неверно оценил военную ситуацию. Сознательно или нет – неизвестно.
1—2 декабря войска 5-й армии попытались в последний раз пробиться к Москве на центральном участке фронта. Немцы пытались ударами по сходящимся направлениям из района северо-восточнее Звенигорода и из района Наро-Фоминска выйти на Кубинку и Голицыно, расчленить и уничтожить войска 5-й и 33-й армий, а затем, продвигаясь вдоль Минского и Киевского шоссе, ворваться в Москву. Немцам удалось ворваться в Дедовск, северо-западнее Звенигорода, взять Липки, близко подойти к Аксиньино и Павловской Слободе. Севернее Кубинки они прорвались к Никольскому. Создав пятикратный перевес в силах, немцы прорвались севернее Наро-Фоминска и 1 декабря взяли
Акулово южнее Кубинки, а 2 декабря Юшково, вышли к Алабино, были в 3–4 км от Апрелевки. Прорвались немцы и южнее Наро-Фоминска, захватив Могутово и Мачихино. Однако командующие 5-й армией (Л. Говоров) и 33-й армией (М. Ефремов), осуществив маневр силами с неатакованных участков, и использовав резервы фронта, отбросили немцев к утру 5 декабря на исходные позиции, севернее Кубинки и южнее Наро-Фоминска, выбили немцев из Юшково близ Алабино и Апрелевки. К исходу 5 декабря немцы и севернее Наро-Фоминска с большими потерями отступили на рубеж реки Нара.
2 декабря соединения 2-й танковой армии Гудериана предприняли последнюю попытку овладеть Тулой и ударом с востока 3 декабря они перерезали железную и шоссейную дороги, связывающие Тулу с Москвой. Но командование 50-й армии во взаимодействии с левофланговыми соединениями 49-й армии организовало контрудар в районе Кострово, Ревякино, где советские войска окружили часть 4-й танковой дивизии немцев, и восстановило связь с Москвой.
Это были последние попытки наступления, которые совершили войска группы армий «Центр» под командованием фон Бока. Немного выжило в ударных соединениях после последней попытки захватить коммунистическую столицу. Из тех, кто пережил Вторую мировую войну, некоторые говорили, что окончательная победа могла зависеть от одного артиллерийского снаряда, замерзшего танкового двигателя, отказавшегося работать, перебитой танковой гусеницы, осечки пулемета или внезапно убитого храброго офицера, чья смерть в критический момент деморализовала оставшихся выживших96.