В силу участия множества людей и техники, в особенности огромных потерь со стороны русских, обе битвы у Вязьмы и у Брянска стоят в ряду самых крупных в истории. Для фон Бока и группы армий «Центр» они стали тактическим успехом. Фон Бок был правдив, когда заявлял в своем приказе по войскам, что результатом битв стал крах русского фронта. Русские, на его профессиональный взгляд, уже не могли оправиться, потеряв около 700 тысяч человек, только взятых в плен (значительное преувеличение. – Ред.), не считая погибших и раненых, а также предыдущие потери в людях, в территориях и в промышленных мощностях.
Потери самого фон Бока тоже были тяжелыми, и их он уже почти не мог позволить. Поля сражений у Вязьмы и Брянска были усеяны грубыми, сделанными вручную крестами на могилах убитых немцев. Но самой тяжелой потерей фон Бока было время. И эта потеря немцев была победой для русских. Хотя военная ситуация для русских была совершенно критической и хотя они предлагали возможное падение Москвы, защитники города все еще держались, а наступавшие войска фон Бока все глубже завязали в грязи на расстоянии всего менее 100 км (к 30 октября около 75 км) от столицы Советской России.
Крича на весь мир о скором падении Москвы, которое так и не произошло, германское радио в драматических выражениях передало весть о победах у Вязьмы и Брянска, много раз повторяя заявление Верховного главнокомандования вермахта на протяжении следующих нескольких дней56.
На фронте под Москвой фон Бок искал пути и возможности продолжения наступления. Многие из его соединений продвигались вперед только с большим трудом; другие докладывали, что это невозможно. Танковые дивизии Гудериана до 23 октября не могли прорвать оборону контратаковавших русских под Мценском, а когда к 29 октября все-таки продвинулись до Тулы, встретили здесь такой отпор, что сам Гудериан написал о «провале» и огромных потерях в танках и офицерском составе. На центральном участке фронта наступление также к концу октября захлебнулось восточнее Волоколамска, Кубинки, у Наро-Фоминска, западнее Серпухова57. В отчаянии фон Бок приказал моторизованным частям группы армий «Центр» бросить все силы на помощь пехоте, чтобы последним броском попытаться достичь Москвы58.
В ходе наступления до опасного предела сократилось обеспечение войск всем необходимым. Во многих частях уже использовались неприкосновенные запасы продовольствия и топлива. В сотнях частей фон Бока в батальонах и бригадах вводится сокращенный рацион, который обычно составлял буханку хлеба и банку мясных консервов на десять человек. Иногда и такого рациона обеспечить не удавалось. Результатом было то, что боевой дух и уверенность в победе в группе армий «Центр» начали серьезно падать.
Такая ситуация очень обеспокоила фон Бока. Он не испытывал угрызений совести по поводу сверхчеловеческих усилий его солдат и офицеров, но знал, что падение боевого духа в создавшемся положении ставит под угрозу исход операции. Фон Бок постоянно проводил совещания с офицерами своего штаба. Ему сообщали, что снабжение сократилось за последние дни уже менее чем до двадцати пяти процентов от минимальной дневной нормы. Особенно критическим было положение с продовольствием.
Фон Бок покидал свой штаб и выезжал в войска на передовой. Физически истощенные солдаты и офицеры делали все, что могли, чтобы произвести хорошее впечатление на своего фельдмаршала, но и не такой наметанный глаз, как у фон Бока, мог увидеть, что люди были почти на пределе выносливости. Бесконечные, напряженные часы трудов в грязи и сражений с разъяренными русскими доставались слишком высокой ценой.
Фон Бок с воодушевлением говорил с отдельными солдатами, пока он и его окружение с трудом продвигались по грязи от одной позиции немецкой пехоты к другой. Фельдмаршал отметил, что многие солдаты больны, сильно простужены и кашляют. Также он заметил, что многие солдаты прибегают к хитрым методам, чтобы компенсировать жесткую нехватку предметов снабжения, особенно в еде и одежде[75]. Чтобы защититься от нескончаемых холодных дождей, солдаты возводили камуфлированные укрытия и навесы всевозможных видов. После того как немцы завязли под Волоколамском более чем на две недели, не имея никакой возможности наступать, многие солдаты также устроили себе землянки и блиндажи, чтобы защититься от непогоды и русских обстрелов. Бункеры были устроены так, что оставались практически сухими, и солдаты, обжившись в них, находились в относительном комфорте. В одном таком блиндаже, который посетил фон Бок, солдаты предложили разделить с ними сочную зажаренную утку, час назад пойманную в русской деревне.
Внутренне фон Бок испытывал жалость к тысячам этих людей. Внешне же он оставался, как всегда, холодным, смотрел свысока и при любых обстоятельствах убеждал солдат и их командиров приложить все возможные усилия для достижения конечной цели59.
Вернувшись в штаб, фон Бок приступил к работе с военными картами и донесениями, созывал своих командующих и штабных офицеров, вел обсуждения и споры о деталях операции с высшим руководством, принимал официальных посетителей. В последние дни октября с фон Боком за обедом встретился Тодт, министр вооружений Третьего рейха. В тот же день приехал и остался на ужин швейцарский военный атташе, полковник Рейнхард Бирхер. 24 октября генерал Грандес, командир испанской Голубой дивизии[76], плечом к плечу воевавшей с немцами в России, провел с фон Боком час. 25 октября фон Боку позвонил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, проговоривший с ним в течение нескольких часов60.
На следующий день Главное командование сухопутных войск (ОКХ) поставило фон Бока в известность, что итальянский дуче Бенито Муссолини, возможно, прибудет в Смоленск в самое ближайшее время. Этот визит, правда, так и не состоялся.
Также приезжали в штаб двое командующих, Гёпнер и фон Вейхс. Оба, как и Бок, выражали беспокойство по поводу неуправляемой ситуации, в которой оказались их армии из-за неблагоприятной погоды[77] и того времени, которое получили русские, чтобы оправиться от поражений в начале битвы под Москвой. Но ни один из них не смог внести удовлетворительного и конструктивного предложения, которое помогло бы им выбраться из такой рискованной ситуации. Гёпнер явно намекал на возможность развертывания «зимней линии обороны», устроенной на линии Холм – Смоленск – Рославль. Фон Бок это предложение отклонил, как совершенно непрактичное61.
26 октября погода немного улучшилась. Снегопад прекратился, и в некоторых областях фронта группы армий «Центр» ненадолго выглянуло солнце. Но грязь никуда не делась. Гудериан с 29 октября безуспешно пытался взять Тулу, но был отброшен, понеся тяжелые потери. Русские были решительны в намерении удержать и Тулу, и Москву.
27 октября фон Бок опять покинул свой штаб и отправился на железнодорожный вокзал Смоленска. 1-я кавалерийская дивизия, одна из старейших частей германской армии, была направлена обратно в Германию для переформирования в танковую дивизию (24-ю. – Ред.). В 1928–1930 годах фон Бок, получивший звание генерал-майора, командовал этом соединением. В честь своего бывшего командира, теперь уже фельдмаршала, бойцы 1-й кавалерийской дивизии, некоторые из которых были ветеранами двух мировых войн, устроили парад перед погрузкой на поезда. Наверное, фон Боку вспомнилась мирная жизнь в любимой Германии, когда он вел за собой своих кавалеристов. Или, возможно, он впервые испытал сомнения из-за тяжелейшего груза ведения Русской кампании. В любом случае, обычно отстраненный и высокомерный, фон Бок проявил сильные эмоции, когда стоял на платформе смоленского железнодорожного вокзала, наблюдая традиционную церемонию торжественного марша под звуки Fehrbelliner Reitermarsch[78].
«Эти старые всадники никогда не будут забыты, – записал он. – Это грустный признак времени, означающий, что кавалеристы больше в этой войне не нужны»62.
На протяжении следующих нескольких дней погода оставалась сравнительно приемлемой, и фон Бок воодушевленно обдумывал возобновление наступления. Он понимал, что его войска тяжело пострадали за прошедший месяц как от погоды, так и от упорного и яростного сопротивления русских. Боевые потери (убитые, раненые, пропавшие без вести) в группе армий «Центр» превысили 200 тысяч63. Потери были большими, но все же меньше астрономических потерь в операциях Первой мировой войны. Тем не менее число заболевших за последние несколько недель, с наступлением плохой погоды, угрожающе выросло. Тысячи людей фон Бока, одетые не по сезону и постоянно страдавшие от влияния суровой погоды, зарабатывали пневмонию, грипп, тиф и болезни ног, поражающие солдат, сражающихся во влажном и холодном климате. Когда число больных и недееспособных было добавлено к числу потерь фон Бока, общее количество достигло 300 тысяч человек. По разным причинам боевой состав в батальонах и ротах сократился на сорок процентов. Более того, Главное командование сухопутных войск проинформировало фон Бока о том, что возможное пополнение по своей численности не сможет возместить потери64.