Чтоб мне ослепнуть…
— Перестань божиться! Я и лжецов терпеть не могу! Говори правду! Молчишь? Не знаешь?! А я знаю — потому что ты сама замешана в этих делишках.
Наджие вконец растерялась. Она вспомнила, что муж говорил: «Смотри, не встревай между свекровью и новой невесткой. И не вздумай погладить Жале против шерсти — бери гребень по её волосам. А на старуху плевать! Будем думать о себе».
— Я ни в чём не виновата, — заикаясь, пролепетала Наджие. — Разве только… знакома я с одним ходжей, а он, говорят, колдун…
— Вот видишь, а ведь утверждаешь, что ни в чём не замешана.
— Так ведь я из любви к вам…
— Мерси! Но не забывай, что самая большая подлость — это раскрыть доверенную тебе тайну.
Наджие готова была провалиться сквозь землю. Она уже раскаивалась в своей затее.
— Будем считать, что мы ни о чём не говорили. А теперь принимайся за дело! — приказала Нериман.
Едва держась на ногах, Наджие вышла из комнаты. Вот уж не думала она, что всё так обернётся. И ещё надеялась, глупая, на какую-то милость хозяйки!..
С этого дня Наджие жила в вечном страхе. «А вдруг хозяйка расскажет обо всём своему мужу? Он может разозлиться и прогнать меня отсюда! А если узнает Хаджер-ханым? О, эта ведьма сумеет мне насолить».
Но шло время, и оказалось, что все страхи были напрасны. Из дому её не прогнали, ничего, видимо, не узнала и Хаджер-ханым. «Когда же ты принесёшь амулет?» — приставала она чуть не каждый день. Наджие сначала уклончиво обещала: «Завтра, послезавтра». Но потом, решив покончить с этим раз и навсегда, сказала: «Ходжа боится, что его накроют и посадят за решётку. Он отказался дать амулет».
Хаджер-ханым поняла, что от Наджие ей ничего не дождаться. Что ж, она сумеет позаботиться о себе сама!
Вскоре она отправилась в гости к матери начальника финансового отдела и посвятила её в свои планы. Та выслушала приятельницу с большим сочувствием и сказала:
— Не расстраивайся. Попробуем достать амулет через одного моего знакомого. Как не выручить подругу!
— Спасибо, дорогая.
— Послушай, а не могла эта подлиза Наджие рассказать твоей невестке о вашем разговоре?
Хаджер-ханым покачала головой:
— Не думаю. Давно бы дымом запахло. Эта бессовестная женщина сразу сказала бы Мазхару, а уж он постарался бы осрамить меня на весь белый свет…
Нериман давно обо всём рассказала Мазхару. Он хотел немедленно выгнать мать из дому. Но жена сумела умерить его гнев.
— Прошу тебя, не горячись! Не надо и виду подавать, что нам о чём-либо известно. Будет лучше всего, если мы перестанем обращать на неё внимание. Постепенно она привыкнет вести себя по-другому.
Мазхар согласился молчать, хоть всё внутри у него кипело. «И как только она может смотреть мне в глаза, занимаясь такими мерзкими делами?» За много дней он не обмолвился с матерью ни единым словом, а сидя за столом, старался не смотреть в её сторону.
— Не нравится мне всё это, Мазхар, — сказала однажды Нериман. — Я считала тебя человеком благоразумным, а ты стал с открытой неприязнью относиться к матери.
— Что поделаешь, дорогая, я не в силах забыть о её фокусах. Теперь у меня не выходит из головы твоё предположение насчёт этой истории с амулетом Назан.
— Но ведь ты не хотел этому верить?
— Теперь я убеждён, что ты была права…
Разговор их был прерван шумом подъехавшего к дому фаэтона. Мазхар выглянул в окно. Лошади остановились прямо возле дверей. В свете фонаря было видно, как из фаэтона вышли мужчина в феске и женщина в манто.
Мужчина взялся за кольцо и забарабанил в дверь.
— Уважаемый Мазхар-бей дома? — спросил незнакомец кухарку, открывшую дверь.
— Дома, бей-эфенди. Как прикажете доложить?
— Янъялы Нихат.
Мазхар, услыхав имя, опрометью бросился вниз.