— Наверно, опять помчалась к своему адвокату?
— Кабы она, а то ведь он сам прислал за ней фаэтон!
— Ты всё-таки сказала бы ей, зачем разорять чужое гнездо?
— Всё время об этом толкую. Но не думайте, Жале не плохая. Только уж больно крепко втюрился в неё этот адвокат, тётушка. Что тут поделаешь?
— Всё равно, она не должна приносить горе другой женщине, — проговорила, уходя, хозяйка.
Жале вошла в контору. Мазхар, заложив руки за спину, слонялся по кабинету из угла в угол. Шторы были опущены, а письменный стол секретаря отодвинут в глубину комнаты. На столе стояла закуска и бутылка ракы.
— Как это понимать? — спросила Жале.
Мазхар повернулся к ней, кивнул, быстро запер дверь на ключ и сказал:
— Пора нам наконец немного побыть наедине.
— А если кто-нибудь придёт и застанет нас здесь?
Мазхар уже изрядно выпил. Взглянув на Жале покрасневшими глазами, он закричал:
— Плевать мне на всех! — и, взяв Жале за руку, привлёк к себе. От него разило водочным перегаром.
— Я впервые вижу вас таким… решительным.
Вместо ответа Мазхар обнял её и торжественно произнёс:
— Сегодня я хочу сообщить тебе о принятом мною решении.
— О каком же?
— Я хочу на тебе жениться.
Жале выскользнула из его объятий.
— Вы серьёзно?
— Совершенно серьёзно! О наших отношениях знают все, даже моя мать.
— Допустим. Но, во-первых, у вас есть жена и ребёнок. А во-вторых, не считаете ли вы, что следовало спросить, согласна ли я?
Мазхар подошёл к столу и опрокинул в рот недопитую рюмку ракы. Бросив в рот маслину, он поднял глаза на Жале:
— Ты, конечно, согласишься?
Он усадил её за стол, наполнил вторую рюмку для Жале, закурил.
— Уже несколько дней я не живу дома. Не только ты тому причиной. И даже вообще не ты. Как ты уже знаешь, я купил своей жене бриллиантовый перстень и сказал, чтобы она не показывала матери. Но эта глупышка надела перстень на палец и пошла хвастать перед соседями: «Вот как муж меня любит! Он купил мне перстень, да не велел показывать свекрови…» Всё это, естественно, дошло до ушей матери. Она и так-то всегда ищет повода для ссор. А тут… Короче, разразился скандал. Ты и представить себе не можешь, как умеет скандалить моя мать!
— А от кого вы узнали о проступке своей жены? — прервала его Жале.
— От матери.
Жале рассмеялась нервным смехом.
— Почему ты смеёшься? — спросил Мазхар.
Она сразу стала серьёзной:
— Мне не хотелось бы выступать в роли заступницы вашей супруги, но вы слишком легковерны. Вы верите каждому слову матери, значит, не совсем понимаете, что это за человек. Я видела её всего один раз, но сразу раскусила. Представляю, сколько приходится терпеть от неё вашей несчастной жене.
Мазхар налил себе ракы. Они чокнулись и выпили.
— Хаджер-ханым скверная, коварная женщина, Мазхар-бей! Она вас ловко обводит вокруг пальца, а вы даже не замечаете. Не обижайтесь, но это не делает чести вашей проницательности!
— Это я-то не замечаю? Я, успешно распутавший столько дел? Я, кого прозвали «удачливым адвокатом»? По-твоему, меня обводят вокруг пальца?
— К сожалению, да!
— Хорошо, продолжай!
— Ваша жена, о которой иногда рассказывает гарсон Рыза, представляется мне вовсе не дурой, а вполне нормальной женщиной. Не сомневаюсь, что она никогда не позволила бы себе нарушить ваш запрет, а тем более хвастать подарком перед соседями.
Мазхар глубоко вздохнул:
— Я хочу тебе сказать, Жале, что даже если в данном случае ты и права, то всё равно я недоволен своей женой, мне не нравится её покорность и безразличие ко всему.
— О, это другое дело! Думаю, что здесь вы во многом правы. Но зачем же всё валить на бедняжку? Когда вы несправедливы, я не могу стать на вашу сторону.
— Ты умница. Признаюсь тебе, что дело вовсе не в этой истории с перстнем, которую так раздувает мать. Я-то хорошо знаю, что она готова превратить муху в слона. Не думай, что я верю её сплетням.