Избил её до потери сознания, не ночует дома, выставляет напоказ свою связь с девицей из бара! Нет, он и впрямь может прогнать Назан».
Но тут же Хаджер-ханым со страхом подумала: «А если, упаси аллах, сын приведёт Жале в дом?.. Может, пожалуй, и привести… Нет-нет! Развлекаться можно с кем угодно, но приводить таких женщин в дом!..»
Хаджер-ханым взяла из рук Назан полотенце, вытерла ноги и как бы невзначай сказала:
— Твоя холодность просто отталкивает мужа!
Не прибавив более ни слова, она удалилась в свою комнату, расстелила коврик и приготовилась к намазу. Но прежде чем склониться в поклоне, Хаджер-ханым решила каким-нибудь образом намекнуть невестке, что Мазхар спутался с девицей из бара. Она наведёт это жалкое создание на мысль, что больше нельзя выносить такую жизнь, надо сказать мужу, что она хочет уйти от него. Мазхар, конечно, согласится. «Ну и пусть проваливает! Она нам не ко двору».
Хаджер-ханым склонилась в низком поклоне: «А вдруг она захочет взять с собой Халдуна? Нет! Это невозможно». Она выпрямилась. «Нельзя допустить, чтобы внука воспитала эта простолюдинка! Да и Мазхар не захочет».
Она снова отвесила низкий поклон: «Сын такого известного адвоката в семье простых людей!» И снова выпрямилась: «Нет, Мазхар этого не допустит! Он так хорошо умеет устраивать чужие дела, так неужели его надо учить, как устроить свои?»
Хаджер-ханым прилежно отвешивала поклон за поклоном, но была очень далека от молитвы.
Наконец она простерла руки к потолку и произнесла: «О всевышний! Я взываю к твоей милости! Сделай так, чтобы в сердце сына осталось местечко и для меня! Убереги его от дурных чар! Отправь невестку, рождённую быть служанкой, в адово пекло! Но не допусти, чтобы сын привёл на её место девицу из бара!»
Молитву прервал крик Халдуна:
— Не бей, не бей мою мамочку!
Взмахнув воздетыми кверху руками, Хаджер-ханым кинулась к внуку.
— Что случилось, дитятко моё? Плохой сон приснился?
Халдун всё ещё не мог прийти в себя.
— Да, — прошептал он едва слышно.
— Что ж ты видел во сне?
— Папа бил мою маму.
Мальчик спрыгнул с кровати и, путаясь в длинной ночной рубашке, побежал к двери.
— Куда ты в такую рань?
— А где мама?
Хаджер-ханым нахмурилась:
— Пусть лучше глаза мои повылазят, чем смотреть за твоей матерью!
Халдун стремглав бросился из комнаты. Хаджер-ханым крикнула ему вдогонку:
— Погоди! Вот прогонит её отец, тогда я тебе покажу! — и с шумом захлопнула дверь. Видит аллах, ей помешали завершить намаз. Свёртывая молитвенный коврик, она бормотала: «Не успеет глаза продрать, сразу бежит к матери. Змеёныш, чего и ждать от такого?»
После завтрака Хаджер-ханым, основательно накрасив и напудрив своё лицо, отправилась к Наджие. Рыза пришёл из бара очень поздно и ещё спал. Завидя направлявшуюся к ним мать адвоката, Наджие принялась будить мужа. Рыза вскочил как ошпаренный, ошалело озираясь по сторонам.
— А? Что?!
— Вставай, старуха идёт!
— Какая ещё старуха в такую рань? Спать хочу! Отвяжись!
— Вставай, дорогой, потом поспишь. К нам идёт мать Мазхар-бея!
— Вот мерзкая баба! Начнёт сейчас языком чесать, только держись!
Встав с тахты, он в одних кальсонах бросился в кухню. Наджие пошла открывать дверь.
Увидев неприбранную постель, Хаджер-ханым сказала:
— Кажется, Рыза-эфенди ещё спал?
— Нет, дорогая, он уже поднялся. Входите, пожалуйста!
Гостья прошла на почётное место, приговаривая:
— Если спал, так и спал бы себе. Ведь я не чужая. Грустно мне стало, вот я и решила заглянуть к вам… Рыза-эфенди, — крикнула она, усаживаясь, — иди сюда, сынок! Иди, не стесняйся. Наверно, лёг поздно?
Натянув брюки и наспех умывшись, Рыза вошёл в комнату. Лицо у него было заспанное.
— Рад приветствовать вас, ханым-эфенди!
— Рада видеть тебя, сын мой! Только зачем было вставать? Лежал бы себе в постели.