— Сколько раз я тебе твердила: «Сын мой, дитя моё! Прогони эту девку, пока не поздно!» Отвязались бы от неё — и дело с концом! Да не послушал ты материнского совета. Пожалел её. А думаешь, она не нашла бы себе пару? На слепого бакалейщика и слепой покупатель найдётся…
Мазхар глубоко вздохнул и поднялся.
«Значит, жёны чиновников восхищаются мной?» Он вспомнил, как Жале, прищурив свои огромные зелёные глаза, сказала: «Ох, Мазхар-бей! Нет такой женщины, которая не захотела бы стать вашей рабой!» и ему почему-то стало вдруг очень легко. Головная боль прошла. «А что если отправиться сейчас в контору и пригласить туда Жале?» Эта мысль заставила Мазхара мгновенно забыть обо всех огорчениях и тревогах. Он обнял мать и расцеловал её в обе щеки.
— Ты собираешься уходить, сын мой? Я всегда хотела бы видеть тебя таким, как сейчас. Да сбудутся желания твои!
Мазхар возвратился в спальню. Назан одевала только что проснувшегося Халдуна.
— Пойди и поцелуй руку бабушке, — сказал Мазхар сыну строгим голосом.
Халдун посмотрел на мать. Мазхар перехватил его взгляд и вспыхнул:
— Я тебе сказал, пойди и поцелуй бабушке руку! Чего же ты ждёшь?
Он схватил сына за шиворот и вытолкал из спальни.
Назан не понимала, что случилось. Ясно одно: опять всё обернулось против неё. Она осторожно, бочком, вышла из комнаты. Мазхар с отвращением поглядел ей вслед. «Невежественна, как базарная торговка! Впрочем, разве можно было ожидать чего-нибудь другого от голодранки из Сулеймание?»
Он передёрнул плечами, чувствуя, что никогда не был так несправедлив, но почему-то его не мучили угрызения совести. И он повторил уже вслух: «Базарная баба! Голодранка!»
Мазхар быстро оделся и, прихватив давно забытую трость с серебряным набалдашником, вышел из дому. Назан грустно смотрела ему вслед из окна. Вот муж пересёк улицу и замедлил шаги. В двери противоположного домика показался Рыза-эфенди. Мазхар сделал ему знак следовать за собой. Тот засеменил за ним, держась немного поодаль и подобострастно улыбаясь. Вскоре они свернули за угол и скрылись из глаз.
Назан отошла от окна. Что же случилось с мужем? Ведь он пошёл успокоить мать, но они, кажется, опять повздорили.
— Видно, у тебя совсем нет дела по утрам!
Назан вздрогнула и залилась краской.
— Быть может, ты уже выстирала бельё? Молока купила? Полы подмела? Ах, нет?! Так чего же ты слоняешься без дела? Не успел муж за порог, а она сразу к окну!
Назан, как всегда, молча ушла в кухню. Но злоба так и распирала Хаджер-ханым. Она подошла к дверям кухни и зашипела:
— А ты, наверно, себя не помнишь от радости? Думаешь, что у меня с сыном пошли нелады? Так запомни раз и навсегда, что твоё колдовство теперь не поможет! Лучше образумься, не то Мазхар поставит тебя на своё место.
— О чём это вы? — не поняла Назан.
Но Хаджер-ханым не удостоила её ответом. Смерив невестку презрительным взглядом, она важно удалилась.
Назан чуть было не рассмеялась: колдовство! Это она-то занимается колдовством? Махнув рукой, Назан решила больше не думать об этом. Но как ни старалась, слова свекрови всё время вертелись у неё в голове. Какая-то смутная тревога проникла в её сердце. Она глубоко вздохнула и задумалась, но тут же спохватилась: пора приступать к делам.
В этот момент в кухню вбежал Халдун.
— Бабушка велела надеть мне новый костюмчик!
— Она хочет взять тебя на прогулку?
— Да. Но мне не хочется.
— Т-с-с! Молчи!
В дверях вновь появилась Хаджер-ханым.
— Почему ты уговариваешь мальчишку не ходить со мной?
— Зачем бы я стала это делать, мама?
— Девка! не смей называть меня «мамой»!
Назан потупилась, молча взяла Халдуна за руку и повела в спальню переодеваться.
— Ну, что ты там застряла, как ишак в болоте? — раздался через некоторое время недовольный голос Хаджер-ханым.