Несомненно, что всё было подстроено с целью избавиться одним ударом от трёх неугодных кому-то людей — адвоката, судьи и секретаря суда.
— Но кто преступник?
— Поговаривали, что это дело рук Шакир-паши…
Но пока по городу ползли всевозможные слухи и бесконечно тянулось следствие, жизнь продолжала идти своим чередом.
К Нериман, которая проводила долгие ночи в слезах, явился однажды её бывший патрон и предложил вернуться в бар. Он назначил очень высокое жалованье, но Нериман отказалась. Она решила в самое ближайшее время отправиться в Стамбул и поселиться у брата, с которым поддерживала постоянную переписку.
Он прислал уже несколько писем, в которых, как мог, утешал её. «Не всё уходит с умершими, жизнь есть жизнь. Если аллах закрывает одну дверь, то ведь может открыться другая». Брат писал, что с нетерпением ожидает встречи и готов оказать любую поддержку.
Нериман полагала, что ей следует поехать. Однако как быть с матерью мужа, которая оставалась в полном одиночестве?
Уже не раз Хаджер-ханым цепляясь за руки Нериман, спрашивала, что ей теперь делать? Больше всего она боялась, что невестка на правах законной наследницы сына могла завладеть всем имуществом и уехать, бросив её на произвол судьбы. К тому же на руках у Нериман оставался ребёнок. Поэтому у Хаджер-ханым было слишком мало шансов на получение какой-то доли наследства.
Старуха прикидывала и так и эдак. Начать хлопоты о пенсии? Но её сын не был государственным чиновником, его семье пенсия не полагалась. Подать в суд? Но вряд ли она там чего-нибудь добьётся.
В конце концов она решила, что вернее всего будет упросить невестку, чтобы та не бросила её на волю аллаха без всяких средств.
Нериман вовсе не собиралась поступать со свекровью столь бессердечно. И однажды отправилась к Хаджер-ханым для обстоятельного разговора.
Только сейчас Нериман заметила, как постарела её свекровь. У Хаджер-ханым сидели Рыза и Наджие. Не стесняясь гостей, она начала лебезить перед невесткой, которую, бывало, поносила на чём свет стоит. Старуха суетилась, не зная, куда и усадить дорогую гостью.
Хаджер-ханым подробно расспрашивала её о самочувствии, о делах, а главное — о планах на будущее. Однако Нериман сухо сказала:
— Рыза-эфенди, оставьте, пожалуйста, нас вдвоём, нам надо поговорить.
Супругам такое обращение пришлось не по душе. Но делать было нечего, и они нехотя поднялись. Нериман сразу приступила к делу.
— Тот, кто ушёл от нас, был не только моим мужем, но и вашим сыном. Он был единственной вашей опорой. Если говорить прямо, теперь вам не на кого надеяться… Однако я вхожу в ваше положение и в связи с тем, что в ближайшее время я собираюсь уехать к своему старшему брату…
Хаджер-ханым смотрела на Нериман покрасневшими от слёз глазами, боясь пропустить хоть слово.
«А вдруг она скажет, что я не могу претендовать на имущество сына?» — трепетала старуха. Но Нериман продолжала:
— …я считаю своим долгом подумать и о вас. Ведь вам некуда податься. Вы знаете, что дом, в котором мы живём, не принадлежал Мазхару, он его арендовал. У вашего сына не было недвижимого имущества. Что касается движимости, то она ограничивалась домашними вещами. Поэтому главную часть наследства составляют наличные деньги.
— Я намерена продать все вещи, то есть опять-таки превратить их в деньги, и прибавить вырученную сумму к имеющейся наличности…
Волнение Хаджер-ханым достигло крайнего предела.
— …После этого я выделю вам из них некоторую часть и передам её в ваши руки.
Хаджер-ханым не верила своим ушам. Она бросилась на шею невестке и осыпала её поцелуями. «Неужели, — думала она, глядя во все глаза на Нериман, — это говорит та самая девица из бара, которую я всегда считала дрянной женщиной?»
— Да пошлёт тебе аллах счастья на этом и на том свете! Да превратит он камень в твоих руках в золото!..