Она смотрела на него снизу вверх, лихорадочно блестя глазами, улыбающиеся губы ее слегка дрожали. Ни слова не говоря, она потянула его куда-то за собой. Иван невольно оглянулся: среди общей суеты, шума и гама никто не обратил на него внимания. Более не раздумывая, он последовал за женщиной. В полном молчании они прошли по узкому коридору.
Рахав толкнула дверь, и они очутились в маленькой комнатке с низким потолком, где были только стол и кровать. На столе горел тусклый светильник. Рахав стремительно повернулась к Ивану и, как в смертной муке, закрыв глаза, обвила его шею своими руками, прижалась к нему всем своим легким телом. Горячечно зашептали жаркие губы…
– Мой, только мой… ты избран… я ждала тебя, я всегда ждала только тебя, чужеземец, человек ниоткуда.., ты уйдешь, я знаю, но останешься моим, ты будешь всегда жить во мне…
Голова у Ивана закружилась. Огонек тусклой лампадки стал ярким, как свет близкой звезды, он усилился и превратился в обжигающий пламень тысячи солнц; комната распахнула свои окна прямо во Вселенную, и могучий и нежный вихрь закружил и подхватил, унося далеко – во времени и пространстве… Голоса, зазвучали всегдашние голоса: они кричали, и пели, и звали, но сегодня для них не было ни места, ни лишнего мгновения, и они ушли, утихли совсем, остался лишь один голос, рядом, вокруг, везде…
Кровать с набросанными на нее шкурами превратилась в звездную яхту под туманными парусами; волны кипящего океана перехлестывали через борт, сбивая с ног и увлекая в пучину; мудрое Время тормозило свой бег, сжимаясь, как пружина, и, распрямляясь, выбрасывало миры и солнца в вечное Ничто…
Иван медленно приходил в себя, восхищаясь и ужасаясь красотой окружающей тишины. Он посмотрел на женщину, лежащую на его руке. Лицо ее было бесконечно спокойно. Не открывая глаз, она улыбнулась и крепче прижалась к нему.
– Сегодня все кончится. – прошептала она, и голос ее наполнился безысходной тоскою. – Иехошуа бин Нун возьмет город, я знаю это.., все умрут, а ты вернешься в свое никуда… Я хорошо знаю это, поверь… я узнала обо всем уже давно и так долго ждала… Скоро все случится: награда, прощение и… прощание… Спасибо тебе, избранник…
Она замерла: Ивану показалось, что ее сердце перестало биться. Прошла томительная секунда: внезапно женщина широко раскрыла глаза.
– Все… Пора! – вдруг вскрикнула она. – Иди же!.. Скоро рассветет.., и в седьмой раз протрубят трубы!
Когда Иван поспешно спустился вниз, все уже были в сборе. Кляйн насмешливо поднял брови, хотел было что-то спросить (убью гада, с холодным бешенством подумал Иван), но передумал.
– Где вы были, Курт? – озабоченно спросил профессор, мельком глянув на Ивана, и, не дожидаясь ответа, продолжал, обращаясь ко всем: – Помните, что только в этом доме мы в безопасности. Тот, кто нам нужен, сам придет сюда… Ждать осталось недолго.
Иван мрачно уселся за стол, взял лепешку, подвинул к себе кувшин с вином и кружку. Он чувствовал себя усталым – и духовно, и физически. Нашла избранника, подумал он, криво улыбнувшись. Вот ведь ба.., в смысле женщины: обязательно им надо, чтоб поромантичнее.., это, конечно, понятно. Но почему – избранник?..
Он ел, не чувствуя вкуса, но усталость постепенно уходила. На смену ей пришло резкое чувство тревоги – адреналин весело прогулялся по его жилам, поселив в душе возбуждающее предвкушение схватки. Иван даже приободрился. В зале повисла напряженная тишина: все молчали, прислушиваясь к происходящему вне стен дома.
Внезапно Иван различил еле слышный звук привычных уже труб. Слабый поначалу, он все усиливался и усиливался. Задрожали стены, брякнула посуда.
– Начинается, – негромко произнес профессор и посмотрел куда-то вверх.